Предоставьте это мне

Он придвинул к себе толстое досье и занялся им, пока О'Халлаган набирал номер. Он продолжал просматривать досье, когда О'Халлаган повесил трубку.

– Вы можете считать, что дело сделано, – спокойно заявил О'Халлаган.

Дори кивнул и продолжал читать. О'Халлаган снова сел и стал ждать. Пока Дори занимался досье, О'Халлаган думал обо всех тех годах, когда он работал под его началом. Он, может быть и был немного корявым, но по мнению О'Халлагана, он был без сомнения существом блестящим, рассудительным и совершенно безжалостным, когда ситуация того требовала. За те несколько секунд, которые потребовались Дори, чтобы поставить свою подпись под грифом досье, О'Халлаган пришел к заключению, что он предпочитает работать для Дори, а не для кого-либо другого в ЦРУ.

Дори отодвинул досье и, подняв глаза, стал рассматривать О'Халлагана через очки с двойными стеклами.

– Теперь нужно кем-то заменить Бордингтона, – сказал он. – По моему мнению, Жак Латимер сделает дело, но Кен не слишком-то спокоен. Они будут в курсе замещения. Кен полагает, что Латимер погорит раньше, чем начнет работать.

– Латимер человек, который нам нужен, – сказал О'Халлаган. – Что если я поговорю с Кеном?

– Я с ним говорил. Кен всегда дает хорошие советы. – Дори сцепил пальцы.

– Там Малих. Вы помните Малиха?

– Как можно его забыть? – возразил О'Халлаган, выпрямляясь в кресле.

– Действительно… Это лучший их агент. Наконец-то мы знаем, что он там.

Итак… – Дори остановился, чтобы посмотреть на ногти, и нахмурил лоб. – Нужно надуть Малиха и устроить так, чтобы провезти Латимера в Прагу.

Зная, что Дори уже решил вопрос, О'Халлаган молчал. Он ждал.

– Нужно устроить дымовую завесу, – продолжал Дори. – Мы отправим в Прагу агента легко заметного, и пока Малих будет его допрашивать, Латимер незаметно приедет и устроится.

О'Халлаган поскреб свою тяжелую челюсть.

– Это мне кажется очень хорошим трюком. Но агент, да еще, как вы сказали, заметный, ведь пропадет.

Дори мрачно улыбнулся.

– Да, безусловно, он будет принесен в жертву. – Он замолчал на секунду, глядя на О'Халлагана. – Вы знаете, что Гирланд вернулся? – продолжал он. – Он сегодня утром вернулся из Гонконга.

– Гирланд? – повторил О'Халлаган, подавшись вперед. – Он приехал сюда?

– Да. Я не терял его из вида. Он должен мне много денег и теперь настало время, чтобы он вернул их мне. – Дори поднял нож для разрезания бумаги и рассматривал его. – Это Гирланд послужит мне дымовой завесой в Праге. Когда Малих узнает, что Гирланд находится в Праге, он немедленно поймет, что тот является заменяющим Бордингтона. И пока он будет заниматься Гирландом, Латимер сможет проскользнуть. Что вы думаете об этой идее?

О'Халлаган, устремив взгляд на свои веснушчатые руки, размышлял. Он испытывал огромное уважение к Гирланду, который был одно время лучшим агентом Дори.

– А почему вы думаете, что Гирланд согласится поехать в Прагу? – наконец спросил он. – Он теперь не работает для нас, и он не дурак. Я не представляю его себе за «железным занавесом».

– У Гирланда есть две слабости – женщины и деньги, – сказал Дори. – Он поедет, я вам это гарантирую.

– В таком случае, мы его потеряем. Вы этого хотите?

Тонкие губы Дори сжались.

– Гирланд думает только о себе, и только потому, что он получал большие деньги, исключительно поэтому он работал на нас. Ему удалось вытянуть из меня крупный куш, и теперь настало время нам воспользоваться им, как он пользовался нами. А если мы его потеряем… это будет небольшой потерей. О'Халлаган пожал плечами.

– Если вам удастся послать его в Прагу, мне совершенно безразлично, что с ним станет. Я полагаю, что бесполезно вам напоминать, что он очень хитер. К тому же, зачем ему ехать в Прагу?

– Если приманка будет достаточно притягательной, рыба всегда хватает ее, – ответил Дори, – а у меня есть приманка чрезвычайно притягательная для Гирланда. Он поедет в Прагу.

Бордингтон вышел из крошечной ванной комнаты, вытирая щеки полотенцем. Он сбрил усы и его длинное худое лицо стало казаться еще более длинным и вялым. – Я чувствую себя чужим, – сказал он. – Вот уже двадцать пять лет, как я носил усы, и у меня такое ощущение, что я совсем пропаду без них. – Он достал из внутреннего кармана очки в металлической оправе и одел их. – Без усов и в очках, я думаю, меня не узнают. А что вы об этом думаете?

Мала с отчаянием смотрела на него. Его голая губа и очки изменили его облик. Его решение обосноваться у нее и уверенность, что она ему поможет, совершенно ошеломили ее.

Я также думал о том, чтобы выкрасить себе волосы, – продолжал Бордингтон, разглядывая себя в зеркало, висящее над камином. – У меня есть бутылка с краской, но я не очень хорошо представляю себе, как ею пользоваться. – Он повернулся к ней с вопросительным видом. – Вы сможете мне помочь?

Мала глубоко вздохнула.

– Нет… я не стану вам помогать! – ответила она, стараясь говорить спокойно.