Предпоследний кролик

Он нашел ее в спальне, за переодеванием из одного нового платья в другое, еще более новое. Фермерша. Чего он опасался. Он схватил ее, задрал юбки, обнаружил, как и надеялся, полное отсутствие белья и нежные шелковые чулки неожиданно неонового цвета, и утащил ее на подушки. И сделал то, что и нужно делать с фермершами. Вовсе не для выращивания моркови они нужны, что за глупость такая.

Ничего она не слышала. И ничего они не знают. И он, в конце концов, по-прежнему остаётся лучшим. Есть все же у этой девчонки способность заставлять тебя смотреть на мир через розовое.

Впрочем, через некоторое время эйфория прошла. Тишу нельзя было оставлять здесь дольше. Он и так дал ей слишком много свободы. Девчонка болтается одна по городу, бывает, где ей вздумается, чаще всего он и не знает, где она в данный момент. В конце концов, он ведь может встречаться с ней у Мильтона. Впрочем, когда он попытался встречаться у Мильтона со Стешей, та чуть не выцарапала ему глаза… Как бы там ни было, от Тиши надо было избавляться. Хуже всего было то, что Клар начинал к ней привязываться. И это было уж абсолютно неприемлемо.

ТИША

Лунейрас, 8 Город

А в городе все оказалось не таким уж волшебным, как казалось Тише.

Он не весь сплошь состоит из прекрасных замков. Здесь есть и замки, но попасть в них нельзя. И большинство из них и в подметки не годится тем волшебным замкам, что строил для нее Клар в поселке каждую ночь. А есть и ужасные трущобы, и многие живут там. Есть торговые ряды для бедных, где торговцы живут прямо в своих лавчонках, либо над ними, кто побогаче.

Есть длинные ряды одинаковых на вкус Тиши домов, их больше всего. Клар жил как раз в одном из таких. Единственное волшебство дома заключалось в том, что из окон можно было видеть все, что происходит на улице — с улицы же никто не видел тебя. В самом доме все было просторно и немного странно. Тише не хватало бабушкиных уютных пледов, и множества памятных вещичек на маленьких полках, пучков душистых трав, и пузатого чайника с яркими разномастными чашками. А главное, не хватало бабушки. И смешного младшего братишки, и даже ее несносных сестер. Поэтому Тише не очень-то нравилось бывать дома. Все здесь было не так.

Нет, когда ее волшебный принц, ее Клар был с ней, все было чудесно. Хоть он и перестал рассказывать ей сказки, и городской дом вовсе не был домом волшебника, сам он все так же оставался чудом. Таким красивым, таким умным, таким загадочным. Как только она смогла поймать своими смешливыми речами, быстрыми глазками и яркими юбками эдакую невидаль. А когда он соединялся с ней, то дарил ей такие мгновения, что не было волшебства волшебнее. Но дома он бывал не часто, и с собой Тишу никогда не брал.

Гости к нему приходили редко, и Клар строго настрого приказал Тише не спускаться с верхних этажей, когда он с гостями. Такие уж у них в городе порядки. Это было странно, но не трудно — гости обычно сидели не долго, а Клар частенько перед их приходом дарил Тише пару-другую новых платьев, или подвеску, или туфельки, и Тише было чем заняться в ее верхних апартаментах.

Но пару раз Тишу все-таки разобрало любопытство и она немного пошпионила — совсем как ее младшая сестрица. Ей удалось с помощью простыней перелезть из окна верхнего этажа в окно кабинета, соседнего с Каминной залой, где Клар встречал гостей. Ну и немного по-подслушивать. И что? Непонятные охотничьи разговоры, ничего больше. Слова знакомые, а о чем говорят, не поймешь. К тому же порвала новые чулки и ободрала коленку.

И что только Кэт находит в этом ее шпионстве? Приласкай мужчину, и он сам тебе все расскажет. Клар ей сам вечером пересказал самые смешные истории из их дружеской встречи. А Тиша, непонятно зачем, все же сделала из двух бокалов и проволоки волшебное ухо, как было у Кэт — приставляешь его к стенке и слышишь, что происходит с другой стороны. Очень удобно, что одна из комнат ее апартаментов находится прямо над каминной залой. И простыни портить не надо, если все же разберет любопытство. Но любопытного ничего не происходило.

Тиша любила гулять по городу. Город, вот где жизнь, вот где сила. Везде и всюду люди, занятые делом или занятые бездельем, планирующие дело или планирующие безделье, со своими страстями, любовями и враждой, и все это кипело, бурлило вокруг нее. И Тиша была в центре всего этого — но была как щепка среди океана, носимая по поверхности, не видя, что творится внутри и не понимая природы силы, что стоит вокруг нее, но чувствуя ее и отзываясь на нее каждым движением. Тиша не была такой, как они — она ничего не делала, никуда не спешила и ничего не планировала. Но иногда ей нравилось делать вид, что это так. Она спешила с работницами к заводу к началу смены, покидая толпу лишь в самый последний момент. Ждала с озабоченным видом деловой встречи у переговорных офисов. Или пила кофе, жмурясь на солнышке, в утренних кафешках, как бездельничающие красивые жены, и это у нее получалось правдоподобнее всего.