Предпоследний кролик

В то утро она именно так и сделала. Попила кофе, запивая апельсиновым соком, побродила по набережной. Зашла в дорогой магазин и купила две яркие подушки и большого янтарного слона. Клар, возможно, не одобрит. Даже почти наверняка. Но ведь красивые жены так и делают. Почему не она, Тиша? Она нашла немного денег в прихожей и взяла их. Да что там, денег было довольно много.

Клар, должно быть, продал этот свой новый камень, Мари, как он его называл. Тиша немного слышала, с помощью волшебного уха, как он обсуждал его со вчерашним гостем. Мари звали одну из охотниц из поселка, подругу Джейн, той самой, в которую была влюблена ее младшая сестрица. Тише не очень нравилось, что Клар назвал такой красивый камень не в честь нее, Тиши, а в честь какой-то Мари. Ну да ладно. Теперь-то он его продал, а она, Тиша, пойдет купит себе мороженое и новое платье.

«Когда я в новом платье, любви не избежать вам», — промурлыкала Тиша.

Но подушки были объемными, а слон тяжелым. Вместе они могли превратить покупку нового платья в занятие нетривиально сложное. И потому Тиша доела мороженое, нарвала букетик левковых губок, неожиданно обнаруженных ею на берегу реки, и, взяв извозчика, отправилась домой. Левковые губки были ярко-алыми и ароматными. Давненько Тиша так не радовалась простым цветам. Сразу захотелось домой, к бабушке, в их садик с вишнями и чертовой этой морковкой. А ведь если смешать Левковы губки с одуванчиковым вином и уксусом, получится самый настоящий яд, вспомнила Тиша. А так они — просто красивые цветы. А еще надо купить молельные камни и молельное масло. Почему только у Клара их нет.

Клар ждал ее дома и был не в духе. Но не из-за нее, Тиши, а из-за своих каких то дел.

Он лишь мельком взглянул на слона и подушки, оставил без внимания Тишины призывные взгляды, и прямиком заявил, что ему придется уехать на пару недель, а может и больше. (Что??)

Ей же, Тише, он предлагал подождать его в одном чудесном месте. «Это настоящий замок, со рвом и собственным садом, как ты и любишь», — сказал он (Оо!). «И еще это школа», — сказал он. Там из Тиши должны будут сделать суперженщину, как он выразился. А вот это Тише не очень-то понравилось. Ей-то казалось, что она и так очень даже. Впрочем, стоило вспомнить о существовании охотниц, как предложение начинало играть другими красками. Как он смотрел тогда на Джейн… А может, там из неё сделают охотницу? Ну нет, охотницы не флиртуют. Куда он поедет сейчас? Да где он вообще бывает, каких женщин он там встречает?

Тиша, почти не колеблясь, согласилась.

Клар очень быстро (как будто боясь передумать, подумала Тиша уже потом, в машине) собрал два чемодана лежащих с краю ее вещей, сказал, что остальные пришлет вечером, и открыл перед ней дверь элегантной розовой повозки.

Занавеси с тонким кружевом и ленты, летящие следом, позолоченные резные ручки и рамы окон. О, уже одна маленькая поездка в такой повозке превращает тебя в суперженщину! Тиша, не раздумывая, нырнула в бордово-розовую глубину.

Клар закрыл закрыл за ней дверь, побледнел. Повозка мягко тронулась, а Тиша послала ему в окно воздушный поцелуй. Пусть потоскует без нее недельку — другую.

КЛАР

Лунейрас,8. Город

Клар думал о том, что от Тиши пора избавляться, уже давно. Он нарушил все писаные и неписаные правила, привезя ее сюда. Виданое ли дело, спать с фермершей. Привезти фермершу в город, жить с фермершей. Да вообще, хотя бы просто обратить внимание на фермершу. Никто так не делал. И Габсбург, должно быть, тонко намекал на это в прошлую встречу. Будут ли они терпеть это? Особенно учитывая тот факт, что Клар привез в этот раз номер два? А что, если заказов больше не будет? Что если они просто перестанут работать с ним? Впрочем, другие-то не привозят и номер два, они просто берут кого попало и все. Дело даже не в Габсбурге, дело в его, Клара, репутации и самооценке. Кто такой он и кто такая она! Он не должен был бы и взглянуть на нее, как и делают все прочие.

Но Клар взглядывал, снова и снова, и, взглянув, тащил Тишу в кровать, на подушки, на стол, на пол, куда угодно, лишь бы ощущать ее нежное и упругое, прохладное и горячее, влажное, уносящее во тьму и вспыхивающее в его сознании, заставляя ее извиваться и кричать от наслаждения в его объятиях снова и снова.

И все это время он представлял себе Джейн. В этом было дело, в тонком треугольнике, красивой незавершенности, к завершению которой он приближался снова и снова, ближе и ближе, глубже, сильнее, прочувствованнее каждый раз.

Неприступная, холодная и так и не добытая им охотница, которую он хотел. И девочка-фермерша, повернутая на сексе, ради которой он строил прекрасные замки, и с которой делал то, что хотел. И он, Клар. Этот треугольник был прекрасен, особенно потому, что он знал, что ему никогда уже не добыть Джейн. Да и не увидеть ее никогда. Габсбург никогда не отправляет в одно место дважды. В этом тоже есть свои правила, квоты и что-то там еще.