Читаем Предпоследний выход полностью

Перед следующим использованием сверхскоростного летательного передвижения Любомир Надеевич приплатил немного за удобства в дороге и принял противоутяжелительное снадобье. Всё-таки поудобнее себя чувствуешь при взлёте, когда нечего делать. Снимается болезненное ощущение собственной тяжести, многократно увеличенной из-за ускорения при разбеге высоколёта. И действительно помогает. Хотя, возникают, так сказать, побочные действия, способствующие развитию тела в ширину, правда, без явной угрозы самочувствию. Ятин после принятия спасительного снадобья пребывал вообще в затяжном забвении, будто напился до бессознательного состояния, и не заметил нового для себя скачка в пространстве. Проспал. А очнулся путешественник при сладковато-приторном ощущении, будто его тело вовсе не имеет веса. Оно произошло из-за начала стремительного спуска высоколёта, сравнимое со свободным падением. Противооблегчительного кушанья Любомир Надеевич не заказывал.

Внизу гостей поджидала пристань летательных судов. Не слишком внизу. На высокогорной плоскости, по-видимому, искусственной. И оттуда виднелось неразгаданное по сию пору наидавнишнее приспособление для взлёта и посадки таинственных небесных существ.


Глава 8. Андия


Была ли здесь, в горах андских «цивилизация», действительно, «внеземная», нам никто не поведал. Известно лишь единственное природное вещество, возделываемое древними туземцами, – камни. Та далёкая во времени «цивилизация» тихо исчезла, оставив о себе на возделанных камнях своеобразные следы, которые каждый иноземный учёный объезживает и истолковывает в меру собственной учёности и в объёмах способности к воображению.

И вроде вернулось на круги своя одно из допустимых состояний человечества. На прежних местах великого господства разума, на голых камнях высокогорья возник свежий лад искусственного жизнеустройства из новых пришельцев. Получилось нечто вроде островов этой «цивилизации», ибо она тут и там перемежёвывается с лесными пространствами Подивози в ущельях и долинах.

Ятин огляделся вокруг и заметил главное отличие здешнего места обитания от мест, привычных сызмальства и от недавно виденного в Антаркти-да-Америке и Европе-Гренландии. Нет защитных каплевидных оболочек труднообозримой величины, ни остроконечных клиньев-небоскрёбов, ни прямоугольных пространств. Нет искусственного солнца, передвигающегося под мягким вогнутым потолком, острым клином или правильным устройством пространства в виде светового пятна исполинских часов, подобных тем, что на ладонеглядке. Нет изобилия привычных городских признаков, состоящих из улиц и площадей, стен домов и плоскостей мостовых.

Везде – распахнутое предрассветное небо, насыщенное серо-синей краской с проступающим багрянцем на востоке. А чуть ниже, в притемнённых просторах над ущельями и долинами парит несметное число маленьких самолётиков. Окружение не слишком обычное. Великолепное. В неведомой никому превосходной степени!

Внушало изумление и другое наблюдение: совершенная недоступность этих мест для дикой природы с нижних мест обитания. Ей сюда не проникнуть, а, попав, не выжить. Таковые места может приспособить для жизни только человек, имея налаженную научную вооружённость. Сей вывод напрашивается сам собой при первом пытливом обзоре облегающих областей. А Любомиру Надеевичу Ятину, человеку, посвятившему жизнь проникновенному занятию в области окружающей среды, и так видно, без пытливости. Должно быть, сходное оснащение бытия имеется и на Луне, где вообще не наблюдается черно-белой Подивози.

Он вошёл в ближайшее помещение, врезанное в скалу. Каждая каменная горница и есть место выживания. Скорлупка. В ней – первостепенный набор жизнеобеспечения, сотканный из трубочек, проводов, пупырышек, различного кружева непонятных знаков и всякого иного состава неприродных веществ. Сырьём для полного жизнеобеспечения является воздух. Ему объяснили: нет здесь нужды удаляться по необходимым делам за пределы собственного помещения. Живи и работай, насыщайся и напивайся, рожай детей, учи их уму-разуму, развлекайся и уединяйся, радуйся и горюй, болей и выздоравливай, и прочая, и прочая. Поэтому здешние обитатели выходят из домов лишь ради того, чтобы полетать, а заодно и подпитаться пищей свободы. И никакая отчаянно смелая птица из дикого мира не отважится составить им компанию. Воздушные потоки в данной ГУЖиДе так хитро закручиваются и завихляются из-за постоянного кружения в них самолётиков и из-за отбора из них питательных веществ, что естественным образом тут не полетаешь. Да и ни к чему сюда соваться. Если случайно заблудишься или забредешь на разок, из неосторожного любопытства, то сей разок и станет последним.

Любомир Надеевич, прищурив глаза, любовался воздушными представлениями в лучах восходящего солнца, и его охватила внезапная дрожь. Неужто из-за восхищения вместе с изумлением от невиданных красот?

Перейти на страницу:

Похожие книги