Предпоследний выход

Ятин действительно раньше никогда о том не думал. То и другое совершенно незачем в отлаженном жизненном устройстве. Более того, от них исходит вред и опасность. Мы помним наш многоступенчатый перечень всех цепочек посредничества в «Гражданственном устройстве жизнедеятельности». А тут он вдруг обрёл настоящее человеческое состояние. Это состояние он опознал сразу и, наверное, потому, что оно изначально было подано человеку, но как-то заматывалось и заматывалось, пока окончательно не замоталось всеобщей искусственной отлаженностью. Любомир Надеевич принялся, было, начать высказываться по этому поводу и даже собрался с мыслями. Но поговорить о том, что нынче есть здесь и в данный час, друзья не успели. Настойчиво и тревожно вмешалось иное, не совсем приятное ощущение. Туловище затряслось безостановочной дрожью. Нет, не изумление от здешних чудес тому виной. И не предвосхищение лучшего и единственного выхода в его жизни, о котором затеялся разговор с неопознанным другом. Ятин что-то понял внутри необъятной грусти, вдруг запавшей в сердце. Понял, что надо возвращаться на каменную твердь, а там, глядишь, и в дальнюю дорогу, в следующую страну. И не потому, что надоело замечательное настроение от нахождения верного выхода в жизненных путях. Хорошо здесь, чудесно, вообще в самый раз. Но маленькая незадача прокололась, – вездесущий пустяк, по обычаю своему неожиданно и безнаказанно переворачивающий ход развития событий, меняющий натиск потоков времён и перемешивающий поступательные смены эпох. Кольнула ничтожная закавыка, не заслуживающая и намёка на её упоминание. Исподтишка поддела сущая чепуха, и отогнула вбок обод колеса судьбы. Отлично сидящее на нём изображение одежды, несмотря на неукоснительное приличие и отзывчивость, не спасает здесь, на высотах гор, от вполне действенного и будничного природного холода. Вот, оказывается, откуда взялась дрожь. Сопровождение подогрева и проветривания Любомир Надеевич не захватил ещё при выходе из дома, а в местных лавках подогрев оказался, так сказать, не по мошне. Да если бы и прихватил, то из-за мучительно сложных условий перевода из страны в страну, утеплитель оказался бы куда дороже. Помнится, он, когда суетился там, при съёме самолётика, краем глаза приметил ценник. Из чистого любопытства. И многократно цокнул языком.

Удовольствие от необычных ощущений в стране гор, бездны и неба – не поддаётся описанию: ни с помощью рассудка, ни с призывом откровения. И пылкое желание тотчас определить свою жизнь в здешнее ложе, не вызывает ничего, кроме восхищения от собственно себя. Но и ощущение простецкого недостатка тепла – тоже имеет силу воздействия на ум.

Нужен утеплитель. «Он есть. – Шепчут приветливые местные жители. – Одеяние дедовское, вещественное. В лавке старинных изделий ручной работы. Например, «пончо». Хм, разбежался. Оно одно стоит всего искусственного сопровождения подогрева и проветривания скопом!

Любомир Надеевич вдруг нервно и тяжко расхохотался, вспомнив попытку лавочника, выдающего напрокат самолётики, всучить ему сопровождение проветривания. Пожалуйста, совсем за бесценок. Только зачем оно в местах, где весь воздух соткан из сплошного проветривания, да такого, с каким не сравнится безукоризненное чудо человеческой выдумки?

«Негодяи, – пронеслось в голове у Ятина, – не объяснили разумной последовательности перелёта между странами с точки зрения покупки необходимых вещей. Кабы я знал, что сопровождение подогрева здесь настолько дорого, сначала бы поехал туда, где оно дешевле, чем у нас дома, а потом сюда. И не потом сюда, а в конце сюда, чтобы не возвращаться никуда». Сочная и восхитительная думка о возможном оседании тут навечно и пожизненно, потихоньку затмевалась более свежим отчаянием. «Нарочно лавочники так обделывают, прибыль наращивают, – думал-подумывал неопытный путешественник, – чтоб народу захотелось поездку повторить, опять же для прибытка своего». Столь недавнее настроение счастья устойчиво переменилось на горестный лад. От головокружительного ощущения невероятной сытости свободой, полученной на самолётике, не осталось ничегошеньки. Зато горький осадок сменившегося настроения ума проник в горло, а затем и в желудок. И вновь возникший голод свободы, соответственно, обернулся острым голодом обыкновенным. А в самолёте семейства высоколётов обычно кормят. Если за день налетаешь более трёх часов. Стриков. Уроков. Как раз и налеталось. Бесплатно кормят. Неудобно.

Глава 9. Высоколёт-4