Предприниматели

Мы едем в долину. Проезжаем под автобаном, над нами грохочут гигантские сдвоенные грузовые фуры, что держат путь на север. Потом я вижу аллею, и мы по мосту переезжаем Рейн, в первый раз. Потом долго едем мимо опустевших деревень, один круговой съезд за другим, горный серпантин. Во Франции много таких дорог, говорит отец. По обочинам дороги валяются кучи пластика и стоят брошенные автомобили без стекол и колес. Мы едем теперь по аллее из всякого старья. Отец говорит о большой космической электростанции, Берти пристает к нему с вопросами, а я просто с удовольствием глазею в окно. Там на горизонте на солнце прекрасно сверкают Вогезы. Дорога круто поворачивает, и мы двигаемся прямо на них. Но отец съезжает на проселочную дорогу, и перед нами вырастают два искусственных вулкана. Их построили, чтобы на небольшой территории проводить великие взрывы. Взрывы плазмы, из которой возникают звезды. Великое количество «звонкой монеты».

Печальное зрелище являет собой электростанция. Подъезжаем к забору, ворота болтаются на одной петле, проезжай, кто хочешь, хотя вокруг понатыканы таблички с предупреждением о смертельной опасности. Здешние кусты и трава – привилегированное сословие по сравнению с теми, что пробиваются сквозь асфальт и дырки в стене в какой-нибудь брошенной деревне. Этим повезло!

Отец останавливается перед ангаром, у которого на двери нарисована огромная белая цифра «3». Распределяем измерительные приборы, говорит отец, открывает багажник машины и достает черный ящик, который я прежде никогда не видела. Внутри на пенопластовых подушках лежат три коробочки из чёрного-пречёрного тантала и молибдена.

Это что, детекторы Холла?

Всякий раз во время освоения новой территории, отвечает отец, необходимо зондирование ресурсов, запомните! И поэтому он нажимает на оранжевую кнопку. Измерительные работы!

Коробочки начинают потрескивать, как фольга, в которую заворачивают подарки на день рождения. Отец переносит коробочку вправо, влево, треск то становится тише, то начинает походить на стрекот цикад и сверчков у нас на поле.

Это голос Вселенной, говорит отец и указывает на небо над нами. Вы научитесь его понимать.

Нам с Берти достается по одному прибору, что улавливают голос мироздания, команда разойтись в разные стороны и уловить самое содержательное из космических высказываний. Мой прибор еле слышно пощелкивает, когда я прохожу по железнодорожному полотну, через кусты, мимо опрокинутого вагона, поросшего ржавчиной, держась в направлении Вогезов и остерегаясь Мутантов из Зоны. Приборы щелкают громче, когда отец подводит нас к воротам ангара 3. Отец отодвигает в сторону створку ворот, и нам в лицо ударяет жаром, как из парника. Заходим внутрь. Отовсюду капает и сочится влага, пол скользкий, осторожно. Отец светит фонарем, чтобы мы с Берти не задели кабель, свисающий с потолка, или не свалились в шахту.

Мы стоим на берегу озера, каждое слово гулко отзывается от каменных сводов. Только в одном месте в куполе крыши дырка, солнце падает на поверхность воды, озеро блестит и отбрасывает цветные блики на стены. У отца в руках прибор стучит, как гравием по жести. Берти указывает на середину озера, где из воды поднимается бетонное здание.

Источник космического голоса, говорит брат и стягивает футболку через голову.

Стой, говорит отец, удерживая его за плечо, и протягивает детектор в сторону середины озера. Космический голос заходится в космическом треске. Берти почти выпрыгивает из штанов, но отец отпихивает его от озера.

Нельзя, говорит отец, здесь подстерегает великая опасность.

Свет больно ударяет по глазам, когда мы выходим из ангара. Берти пинает ногой ржавую рельсу. Обещали «Специальный день», ворчит он под нос, и что…

Будут еще другие «Специальные дни», обещает отец.

А я хочу «Специального дня» на космической электростанции, заявляет Берти. Мне тоже грустно, но я отвлекаюсь на вид Вогезов: где-то там находится Зона.

Можно же еще поискать здесь, говорю я, вон там, впереди.

Задний ход, командует отец.

Берти в сердцах топает ногой.

Всю следующую неделю мы возвращаемся домой раньше обычного. И длинноносый Тимо после баскетбола заглядывает ко мне. Мы прячемся в большом амбаре, и Тимо с приятелями украдкой с удовольствием потягивают отравленные.

Передай еще, просит красавчик Пий. Не глядя ни на меня, ни на Тимо. Тимо тоже смотрит мимо него. На следующий день я сижу с ними на скамейке возле «Эдеки».

А как именно надо курить, спрашиваю я.

Никак, отвечает рыжий Циглер, просто сиди и кури себе.

Так мы и сидим, киваем знакомым, которые выходят из супермаркета почти что с пустыми руками.

Ну, отоварились? Кричит Тимо, и мы все ржем.

И долго так сидеть?