Председатель

Вот, солидные люди, деловары, масло аж в Европу продают, все костюмах, с часами и авторучками, а шаг в сторону – оторопь, инерция мышления. Но не тянуть же всю программу только за государственный счет? И я объяснил:

– У вас под боком Кузнецк, там уголь, на Алтае железо, все рядом.

– Кузнецкие каменноугольные копи национализированы, железорудное месторождение под Белорецком известно, Гурьевский завод сто лет как работает, – пододвинул мне справку секретарь.

– Думайте. Заведете свой завод – не только маслом торговать будете. А если сил не хватит – зовите в долю государство.

Думали они секунд тридцать, а потом взорвались возгласами и все скопом кинулись выяснять у меня подробности. И то ли от этих криков, то ли от духоты меня повело и только далеко-далеко, на краю восприятия, я слышал голос секретаря:

– Товарищи, вы что! Михаил Дмитриевич человек в возрасте, устал, нельзя так!

Глава 16

Лето 1919

Первый вопрос Митя задал еще в дверях, не раздевшись:

– Как состояние Михаила Дмитриевича?

– Стабильное, – успокоила Наташа.

– Говорить начал?

– Нет, только пузыри пускает. И пачкает пеленки.

Митя наконец выпростал руку из куртки, закинул картуз на вешалку и шагнул навстречу сопящему кульку на руках Ольги.

– Назад, – придержала за локоть Наташа. – Руки мыть.

Счастливый отец вздохнул, послушно сполоснул руки и только потом был допущен к укачиванию и укладыванию Михаила Дмитриевича Внука.

Внизу Аглая накрывала обычные два стола к большому семейному ужину – на восемь взрослых и шестерых детей, не считая новорожденного. Устоявшийся быт в целом не изменился, разве что стал проще. Давно не было веселых застолий с коллегами-инженерами – за редчайшими исключениями гости в последнее время приходили только по делу. В одной из комнат хозблока поставили аппарат Юза и рацию «Норд». Митя улыбнулся, вспомнив, как заважничал Иван, которого после курсов радиотелеграфистов перевели из артельных сторожей в главного по связи дома в Сокольниках. Терентий же так и занимался автоотрядом московской милиции, поставив дело на недосягаемую высоту.

Понемногу все обитатели дома собирались у раскрытых по летнему теплу дверей на веранду. Все как прежде, разве что два больших проема заколочены фанерой – время такое, заменить пока нечем. Ну, то есть в управлении делами ВЦИК стекло наверняка нашли бы, но отец настрого запретил туда обращаться.

Тем не менее, Митя надеялся избавиться от фанеры в ближайшее время: на заводе Ралле начали выпуск листового и витринного стекла. Прежняя продукция – пузырьки для парфюмерии – пока не очень пользовалась спросом, а вот оконное шло на ура.

В ожидании еды Митя рассказал про события в Никольском и про новую продукцию лаборатории пластических масс. С той же скоростью, что и стекло, покупатели расхватывали пуговицы, бижутерию, чернильницы, а государство закупало рукоятки для шашек и корпуса телефонов.

– Не бедствуем, ширпотреб покрывает все затраты. Сейчас Савва Тимофеевич думает пригласить пятерых немецких химиков, расширяться будем.

Понемногу оживало и расцветало мирное производство, в том числе по госпрограммам. Например, городские артели выпускали позарез нужные гвозди, ими же и рассчитывались за взятый в аренду немецкий гвоздильный станок, полученный за хлеб. Или ставили небольшой посудный завод, как сделал дядя Вася Баландин – государство снабжало металлом и эмалью, а он штамповал тазы, ведра и чайники с кастрюлями. Многие частники брали в прокат швейные машинки, и с каждым месяцем на улицах все меньше попадалось военной формы и все больше – сшитых по моделям Ламановой рубах, брюк и платьев. Но особенно развернулись артели и кооперативы – им-то налоги, как не эксплуатирующим чужой труд, установлили минимальные, наравне с государственными заводами. А настоящих буржуев крепко держали под присмотром профсоюзы и савинковская КБС и многие заводчики, решившие поиграть в локауты и саботаж, сейчас играли в лесоповал.

– Митя, а как там футбол? – прибежал вниз Ванька, самый страстный болельщик в доме.

- «Карболит» – «КСО» 2:1.

– Угу, – Ваня записал цифры в тетрадочку, – а «Мороз»?

– Еще не играли, завтра же.

Три деревни – Орехово, Зуево и Никольское – были среди родоначальников этой игры в России, но после успехов симоновцев и железнодорожников поотстали, а теперь увлеченно наверстывали, устроив общее дерби.

С просека за воротами, где днем катались авто и повозки, на веранду донесло треск мотоцикла, и к прерывистому стрекотанию, усиливавшемуся с каждой секундой, примешалось слабое чувство тревоги. Вечером тут почти не ездили, значит – посыльный, к отцу. А ему врачи запретили работать. Видимо, что-то серьезное.

Мотоцикл прошуршал по щебню и остановился у самых ворот.

– Кто это там? – Наталья слегка отодвинула занавеску, чтобы разглядеть, что делается во дворе. – Мише прописан покой, две недели никого из секретариата не было.

– Ну вот сейчас и узнаем.

Митя открыл дверь, и в прихожую вошел самокатчик, с ног до головы затянутый в скрипящую коричневую кожу.

– Здравия жела… – начал он громким баритоном, но Наташа прервала из глубины гостиной: