Председатель

– Насчет того, что это беспардонное вранье, вы можете убедиться, просто пройдясь по магазинам. Торговля исправно функционирует, мы наращиваем оборот с нашими восточными соседями – Персией, Китаем и, разумеется, с европейскими Советами.

– Каковы чувства крестьян по отношению к большевистскому правительству?

– Они все против большевиков. Большевцы считают крестьянина буржуем, если у него есть корова, немного семян и картофеля. Только пролетариат, только те, которые ничего не имеют, могут бродить по России и грабить кого захотят.

– Большевцы, между прочим, всегда поддерживали сельские кооперативы, туда тоже можно съездить и посмотреть на то, как крестьяне работают в Советах и строят локальный социализм.

Дальше Бабушка гнала что большевцы обманывают и убивают всех, в особенности порядочных людей, что честные и интеллигентные люди в России истреблены. И даже не постеснялась заявить, что за голову Гучкова мы обещали сто тысяч рублей – при том, что арестованный нами Гучков после разбирательства был просто выслан из страны. И при том, что кровожадные большевцы выпустили в Данию царя со всем семейством.

Затем шел пассаж что все страны наводнены бывшими русскими, и что Истинные Революционные Эмигранты образовали ряд комитетов для помощи беженцам, которые спасаются из Совдепии совершенно раздетыми. Это при том, что эмиграция у нас преимущественно монархическая, то бишь минимальная. Ну и высылаемые вовсе не раздеты – едут с багажом и кое-каким имуществом.

– Думаете ли вы, что это правительство губит свободу русского народа?

– У нас уже нет свобод в России. Нет ни университетов, ни средних, ни низших школ.

– Я не знаю, Герберт, какой ей еще свободы надо. Действуют партии, даже буржуазные – те же кадеты. Проводятся свободные выборы, работают независимые суды. Почитайте наши газеты – там такая свобода слова, такая критика власти, что у вас бы за подобное разорили издание, а журналистов выгнали с работы или вообще посадили в кутузку. Возьмите нашу спайку советов, кооперативов и профсоюзов с практиками – и вы увидите подобие вашей же лейбористской партии, только гораздо более решительное.

Что там еще? «Я утверждаю далее, что большевики разрушили и раздробили Россию и развратили русский народ. Они напустили на народ всех преступников, которые были в тюрьмах и на свободе. Эти преступники теперь заодно с большевиками. У них нет ни одного Совета, в который бы входили честные люди. Они представляют собой отбросы русского народа». В общем, такую личную неприязнь испытывает Бабушка, что кушать не может и несет откровенную пургу.

А я, будто больше заняться нечем, ее опровергаю.

Глава 22

Зима 1920-21

Президент Академии наук Лебедев умер в декабре – как сказала Наташа, морозы вообще опасное время для сердечников. Здоровье Петру Николаевичу до войны доктор Амслер, конечно, заметно подправил, да только потом война, уже каждый год в Европу не поездишь. Пришлось менять на Кисловодск, а там и труба пониже, и дым пожиже – в начале века в санаторно-курортной терапии лучше швейцарцев никто в мире, пожалуй, и не понимал.

После же окончания войны, выпихнуть Лебедева за границу вообще не стало никакой возможности – он так прирос к Физическому институту, что наотрез отказывался оставлять его без присмотра. Тем более, когда институт получил полное финансирование от государства и начал несколько новых проектов. Лебедев перетащил к себе Эренфеста и в Москве за последние годы сложилась неплохая физическая школа, на зависть питерской во главе с Иоффе.

Вот как раз Пауль и разослал телеграммы европейским физикам. Эйнштейна печальная весть догнала прямо в Стокгольме, где он наконец-то получал свою Нобелевку. Выдвигали его чуть не каждый год, но уж больно осторожно относились скандинавы к покамест радикальной теории относительности, так что кандидатура Альберта была своего рода «вечным номинантом». А вот лауреатом он стал только после того, как я настропалил самих Нобелей, а Лебедев организовал своего рода «комитет в поддержку» из крупнейших европейских физиков: Лоренц, Планк, Зееман, Вин, Каммерлинг, фон Лауэ, молодой Нильс Бор, и все они разом насели на шведскую академию. Да так, что она нашла устраивающий всех выход: премию за 1919 год Альберту присудили не за теорию относительности, а за самое его бесспорное достижение, к тому же подтвержденное экспериментально – за теорию фотоэффекта. Но в формулировке дипломатично дописали «… и за другие работы в области теоретической физики».