Председатель

– Угу, а как прикажешь всю шушеру, что антисоветские разговоры ведет, в узде держать?

– Вести советские разговоры и пошире. Понимаешь, если мы, как власть, не можем противопоставить этим шепоткам массовой уверенности в нашем деле, то мы что-то делаем неправильно. Оппозиция будет всегда, но наша политика должна быть такой, чтобы за нее горой вставало большинство.

Савинков тогда восторга не выразил, и я его понимаю – всю жизнь ловил провокаторов, вел сложные игры с охранкой, сейчас рулит государственной безопасностью по факту. То есть заточен на комбинации и силовые решения, а массовую поддержку считать за необходимость не очень привык, у Красина с этим получше.

Едва слышно скрипнула дверь и у стола появилась Наташа с кофейником. Она так время от времени проверяла, не заснул ли я за работой – зайдет, принесет попить или перекусить, чмокнет в макушку и уйдет. Но сейчас не ушла:

– Ты помнишь, что у нас через час гости?

– Да, я уже заканчиваю.

Ровно через час в прихожей загудел волжский бас и зазвенел хрустальный смех и мы с Горьким принялись обнимать чужих жен – он Наташу, а я Машу Андрееву.

– Сколько лет, сколько зим!

– Ой, Наташенька!

– Алексей Максимыч, наше вам!

– А ваше, как водится, нам!

Немного горбясь, будто опасаясь задеть головой за притолоку, Горький прошел в гостинную, где все мы устроились на креслах вокруг небольшого стола.

– Всю Европу проехали, как и договаривались, – начала Маша. – Про Восточный блок, как нас называют, даже говорить не буду – принимали на «ура!». В Скандинавии очень хорошо, в Англии хорошо, а вот во Франции тяжело…

– Почему?

– Там Актион Франкиз… – окнул писатель, но его тут же поправила Андреева:

– Аксьон Франсез, иначе не поймут.

– Ничего, Машенька, как-нибудь разберемся.

– Так вот, во Франции эта самая Аксьон нам палки в колеса ставила – пытались срывать встречи, даже драки устраивали… – Горький говорил обстоятельно, неторопливо, будто проговаривая внутри себя и только потом выдавая вслух.

– А что полиция?

– Никого не смогли найти.

– И как же вы сумели все провести?

– Обратились в профсоюзы, к интернационалистам, они прислали охрану. И даже нашли тех, кого полиция не смогла.

За спиной Горького в щелке двери заблестели любопытные глаза, я махнул дочкам рукой. Алексей Максимович и Маша порадовались как те выросли, но тут в оставленную открытой дверь вбежал полуторогодовалый Мишка, за которым гнался Ванька. Мишка своим детским чутьем сразу определил самое безопасное место и полез на колени к Горькому. И вместо человека-глыбы, матерого человечища тут же появился просто большой и добрый дядя, который с удовольствием играл с ребенком. Маша Андреева едва успела подозвать к себе Машу Скамову, как заполошно появилась Ольга:

– Ой, простите, Мишка убежал, мешает вам…

Впечатление она производила на мужчин сногсшибательное, не стал исключением и пролетарский писатель. Пока детей сгребали в кучу и понемногу выставляли в сторону детской, Алексей Максимович не сводил с нее глаз и даже получил тычок локтем под ребра от Андреевой. А Ольга при виде живого классика, похоже, прониклась даже больше, чем когда осознала, кто Митин отец.

– Да-а, Михал Дмитрич, экий молодец у тебя вырос, такую жену сыскал! – подивился Горький, оглаживая усы.

Что да, то да. Что малая, скамовская семья, что большая, с Ивановыми и Жекулиными, со всеми, жившими вместе, никогда меня не огорчала. Может, это и есть наивысшее счастье…

– А на обратной дороге через Питер проехали. Так я скажу тебе, Миша, что отличная молодежь растет. Я там с одной писательской компанией пообщался – прекрасные ребята, надо бы их к хорошему делу пристроить, а то пока случайными заработками в газетах перебиваются.

– Давай фамилии, подумаем.

Маша тут же вытащила из сумочки блокнот, черкнула несколько строк, оторвала листок и передала мне. Валентин Каверин, Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов… да, этим безусловно надо помочь.

– А что же сам не поддержишь?

– Я чем мог, посодействовал, теперь твоя очередь. Тем более, что я могу только поддержать в трудный момент, а ты – определить в место, где такие ребята нужны.

– Например?

– Дело писателя не только показывать, но и перестраивать мир! Мало ли у нас мест, про которые нужно рассказать всем – вот, смотрите, мы строим новое! Вот новый завод! Вот новый человек!

– Ладно-ладно, только руками не размахивай, – улыбнулся я и Маша взяла Горького за его лапищу.

– А из Англии к тебе просьба, Миша. Тамошний писатель, ты наверное знаешь, Херберт Уэлс…

Еще бы не знать. Машина времени, инопланетное вторжение, параллельные миры, разве что о попаданцах он не писал, этим у нас Марк Твен отметился.

– … так вот, он хотел бы приехать в Москву и поговорить с тобой.

– Так за чем дело стало? Пусть едет, у нас свободная страна.

– Побаивается. Но я передам, а ты уж прими его тогда, договорились?

– Договорились.