Предшественники Шекспира

Ещё наканун Рождества (Christmas eve) въ городахъ и селахъ старинной Англіи все принимало веселый и праздничный видъ. Окна самыхъ бдныхъ коттэджей, равно какъ и самыхъ роскошныхъ замковъ, были убраны зеленью лавра, плюща и остролистника. Въ этотъ день не было никакихъ общественныхъ увеселеній, и празднество имло исключительно семейный характеръ. Посл захода солнца молодежь, состоящая изъ членовъ семейства, прислуги и немногихъ близкихъ, съ пснями и музыкой вносила въ домъ огромный пень и сваливала его посредин залы. Каждый изъ членовъ семейства долженъ былъ ссть на немъ, пропть псню (Jule Song) и выпить стаканъ элю въ честь великаго праздника. Посл этого полно разрубали на части, клали на самый большой каминъ, который въ старину находился всегда по середин комнаты и зажигали кускомъ дерева, сбереженнымъ отъ прошлаго года. Вспыхивалъ огонь, весело трещало сухое дерево, и вся семья располагалась вокругъ камина, слушала страшные разсказы изъ міра легендъ и народныхъ поврій и угощалась нарочно приготовленными печеніями съ изображеніемъ младенца Іиcyca ²¹) Утро праздника начиналось пніемъ религіозныхъ псенъ (Christmas Carols), имвшихъ прямое отношеніе къ чествуемому событію. Группы разодтыхъ поселянъ, распвая ихъ, переходили отъ одного дома къ другому, и получаемыя деньги и разныя разности клали въ особую корзинку (Christmas-box) и потомъ длили межь собой. Кром этихъ псенъ чисто-религіознаго характера были еще другія, свтскія и веселыя, которыя плись за обдомъ, особенно. когда, при звукахъ трубъ и роговъ, подавалось на столъ традиціонное рождественское блюдо — кабанья голова ²²). Начавшееся такимъ образомъ празднество продолжалось въ средніе вка не меньше двнадцати дней въ городахъ и около шести недль по деревнямъ и селамъ. Рождественскіе святки до сихъ поръ остаются самымъ любимымъ и веселымъ праздникомъ въ Англіи. Разъ въ году англичанинъ считаетъ долгомъ сбросить съ себя ледяную маску дловой серьезности, натянутой чопорности и выказать другія, боле симпатическія, стороны своей природы. Въ англійскомъ Christmas нтъ южной поэзіи и граціи, этого дождя цвтовъ и конфектъ, этой заразительной, опьяняющей суматохи итальянскаго карнавала; за то въ немъ бытъ можетъ больше внутренней задушевной веселости. — Кто не видалъ въ эти дни англичанъ, тотъ не знаетъ, сколько юмора, остроумныхъ затй и неистощимаго смха таится на дн ихъ народнаго характера. Но теперешній Christmas показался бы чмъ-то крайне-монотоннымъ и скареднымъ въ сравненіи съ тмъ, чмъ онъ былъ въ старину. Тогда — это былъ пиръ на весь міръ въ буквальномъ значеніи этого слова. Двери каждаго дома были растворены настежь; въ нихъ съ утра до поздней ночи могли входить гости, (а гостемъ былъ всякій), въ сопровожденіи арфистовъ, менестрелей, фокусниковъ и распоряжаться какъ у себя дома. Обыкновенно все то, что изготовлялось въ теченіе цлаго года, было истребляемо въ нсколько дней. Разгоряченное элемъ воображеніе изобртало самыя причудливыя зати_? переворачивало вверхъ дномъ вс общественныя отношенія: власть Лорда-мэра не признавалась больше въ город; вмсто него самовластно царилъ — олицетвореніе святочнаго разгула — Царь безпорядковъ (Lord of Misrule), который распоряжался всми праздничными потхами и увеселеніями. Подъ его руководствомъ и при его непосредственномъ участіи устроивались шуточныя маскарадныя процессіи, комическія пантомимы, разыгрывались фарсы и т. д. Драматическій элементъ съ давнихъ поръ игралъ видную роль въ святочныхъ увеселеніяхъ Англіи. Полидоръ Виргилій, ученый итальянецъ, жившій при двор Генриха VIII и написавшій на латинскомъ язык исторію Англіи, — увряетъ, что уже въ конц XII в. было въ обыча давать на святкахъ представленія (ludos) съ самой роскошной обстановкой ²³). Въ 1348 при двор Эдуарда III на рождественскихъ святкахъ были устроены какія-то представленія, по всей вроятности маски и пантомимы, для которыхъ потребовалось нсколько десятковъ масокъ и восемьдесятъ разноцвтныхъ костюмовъ ²⁴). Съ теченіемъ времени въ этихъ представленіяхъ драматическій элементъ беретъ верхъ надъ мимическимъ, и на святкахъ 1489 г., современникъ вмсто обычныхъ маскарадныхъ процессій (disguisings) видлъ нсколько правильныхъ пьесъ. Сколько можно судить по его краткому описанію пьесы эти были свтскаго характера, нчто въ род импровизированныхъ фарсовъ, въ которыхъ Abbot of Misrule могъ вполн развернуть свой комическій талантъ. ²⁵) Къ той же категоріи относились святочныя представленія, встарину ежегодно устроиваемыя въ стнахъ университетовъ и юридическихъ академій (Inns), гд выводились на сцену въ карикатурномъ вид парламентъ, судьи адвокаты и т. д. ²⁶). Провинція не отставала отъ столицы: въ самихъ глухихъ закоулкахъ Англіи святочныя увеселенія не обходились безъ маленькихъ одноактныхъ пьесъ или фарсовъ, принаровленныхъ къ незатйливому вкусу деревенской публики. ²⁷) Любимой рождественской пьесой было представленіе изъ жизни св. Георга, патрона и заступника Англіи. Въ средніе вка была извстна мистерія о св. Георг; въ день, посвященный памяти этого святаго, она обыкновенно игралась въ церквяхъ. При вступленіи на престолъ Елисаветы, когда мистеріи были запрещены наравн съ религіозными процессіями, какъ остатки католическаго суеврія, народная драматургія овладла легендой о св. Георг и сдлала изъ нея рождественскій фарсъ. Въ этомъ послднемъ вид онъ дошелъ до насъ въ различныхъ редакціяхъ, смотря по мстности, гд они записаны. Такъ по крайней мр мы объясняемъ себ возникновеніе народныхъ пьесъ изъ жизни св. Георга, неизвстныхъ въ средніе вка. Замчательне всего, что въ народныхъ передлкахъ легенда окончательно теряетъ свой христіанскій характеръ. Герой ея — не воинъ христовъ, поражающій врага христовой церкви дьявола въ вид дракона, а сильный рыцарь родомъ изъ Ковентри, который мечемъ добываетъ себ три короны и, вырвавши изъ когтей дракона дочь египетскаго царя, женится на ней и везетъ ее въ свой родной городокъ, гд — они по словамъ народной баллады — проводятъ много лтъ въ счастіи и радости. ²⁸) Фарсъ, изданный Сэндисомъ, можетъ служить обращикомъ народныхъ обработокъ легенды о св. Георг. Дйствіе его вращается около побдъ ковентрійскаго витязя надъ его тремя противниками, въ числ которыхъ очутился — неизвстно вслдствіе какихъ соображеній — знаменитый паладинъ Карла В., архіепископъ Турпинъ, превратившійся въ гиганта. Св. Георгъ убиваетъ поочередно всхъ своихъ противниковъ, но призванный шарлатанъ-докторъ исцляетъ ихъ посредствомъ жизненнаго элексира, такъ что св. Георгу приходится убивать ихъ во второй разъ. Такимъ образомъ вся пьеса состоитъ изъ шести свалокъ, прерываемыхъ краткими рчами противниковъ, и иметъ совершенно балаганный характеръ. Въ заключеніе Дядя-Рождество (Father Christmas) — олицетвореніе великаго праздника — объявляетъ публик, что представленіе кончено, и, со шляпой въ рук обходитъ всхъ присутствующихъ, прося ихъ бросить въ шляпу кто сколько можетъ. ²⁹) Мы съ намреніемъ остановились нсколько подробне на этихъ безыскуственныхъ памятникахъ народной драматургіи, потому что историки англійской драмы обыкновенно оставляютъ ихъ безъ вниманія, а между тмъ знаніе ихъ въ высшей степениb важно. Борьба двухъ стихій — церковно-литургической и народно-бытовой — которыя то расходятся, то сливаются между собой, пока одна изъ нихъ не беретъ окончательнаго перевса надъ другой, составляетъ главное содержаніе исторіи средневковой драмы. Вставочныя сцены народно-бытоваго характера, зачастую попадающихся въ французскихъ и англійскихъ мистеріяхъ, будутъ совершенно непонятно, если мы не возведемъ ихъ къ ихъ первоначальнымъ источникамъ — обрядовымъ играмъ языческой древности и святочнымъ народнымъ фарсамъ. Но признавая за описанными нами памятниками народно-бытовой драматургіи громадное историческое значеніе, какъ за однимъ изъ существенныхъ элементовъ стариннаго европейскаго театра, мы не можемъ вслдъ за Яковомъ Гримагомъ ³⁰) считать ихъ единственнымъ источникомъ средневковой драмы вообще и ставить къ нимъ въ подчиненное отношеніе — мистеріи, возникшія совершенно самостоятельно на другой почв, подъ другими вліяніями. Представленія, извстныя въ средніе вка подъ именемъ мистерій, развились изъ драматическихъ элементовъ, коренящихся въ самомъ обиход католическаго богослуженія, и если впослдствіи подъ вліяніемъ народно-бытовыхъ началъ, они существенно измняютъ свой характеръ, то не нужно упускать изъ виду, что это происходитъ въ сравнительно-позднее время, и что чмъ древне мистерія, тмъ меньше въ ней уступокъ мірскимъ интересамъ, тмъ строже она сохраняетъ свой первоначальный литургическій типъ. Въ исторіи средневковой мистеріи можно различить три періода, три послдовательныхъ фазиса развитія: въ начальномъ період, обнимающемъ приблизительно X и XI вкъ, мистерія еще не имла характера самостоятельнаго представленія; составляя только часть праздничной литургіи, она даже не игралась, а плась на латинскомъ язык. Мстомъ ея представленія была церковь, а авторами и исполнителями лица духовнаго сана и ихъ причты. Сюжеты ея вращались около трехъ великихъ моментовъ евангельской исторіи — Рожденія, Смерти и Воскресенія Спасителя. Къ памятникамъ этой первобытной эпохи можно между прочимъ отнести изданную Моне ³¹) латинскую мистерію Воскресенія Христова, озаглавленную въ рукописи просто Пасхальной службой (officium resurrectionis) и итальянскую, изданную Палермо въ второмъ том его I Manoscritti Palatini, которую Эбертъ ³²) считаетъ типической представительцей литургическихъ мистерій, не смотря на то, что она написана уже на итальянскомъ язык. Съ теченіемъ времени область мистеріальныхъ сюжетовъ значительно расширилась: вошло въ обычай драматизировать не только событія Новаго Завта, но Ветхаго и житій святыхъ; сообразно этому допускалось больше свободы въ обращеніи съ сюжетами. Авторы литургическихъ мистерій строго держались текста Св. писанія и позволяли себ только перефразировать его, оттого литургическая мистерія иметъ по большей части чисто-эпическій характеръ. Но мало по малу искусство проникаетъ и въ эту заповдную область: то тамъ, то здсь авторы позволяютъ вставлять въ рчи дйствующихъ лицъ слова, которыя хотя и не находятся въ Св. писаніи, но находятся въ соотвтствіи съ ихъ традиціоннымъ характеромъ; появляется стремленіе заглянуть въ душу дйствующихъ лицъ, оттнить ихъ индивидуальность; еще нсколько шаговъ въ этомъ направленіи — и грубые задатки религіозной драмы выработываются въ форму боле художественную, хотя еще кой-гд носящую на себ ясные слды своего первоначальнаго литургическаго происхожденія. Любопытнымъ памятникомъ этой переходной эпохи въ развитіи мистерій можетъ служить, изданная Люзаршемъ, французская мистерія Адамъ, относимая издателемъ къ XII в. ³³) Здсь мы встрчаемся въ первый разъ съ попыткой художественнаго возсозданія библейскаго разсказа о паденіи человка; авторъ нердко позволяетъ себ отступать отъ текста Св. писанія въ интересахъ художественныхъ; сцена дйствія находится уже не въ церкви, а на церковной паперти; только одно изъ дйствующихъ лицъ — Богъ — иметъ своимъ мстопребываніемъ церковь, откуда онъ и выходитъ на сцену и куда удаляется по окончаніи своей роли. Но важне всего то, что съ этого времени мистеріи сбрасываютъ съ себя латинскую одежду и разыгрываются на народномъ язык и только сценическія указанія актерамъ, да латинское пніе хора, изрдка прерывающее ходъ дйствія, напоминаетъ о пережитой ими литургической эпох. Наконецъ въ третьемъ період своего развитія (отъ XIV до XVI в) мистерія окончательно порываетъ всякую связь съ богослуженіемъ. Дйствіе ея переносится на площадь, улицу, ярмарку, а завдываніе ея постановкой мало по малу переходитъ изъ рукъ духовенства въ руки свтскихъ любителей (Confreries во Франціи, Trading companies въ Англіи). Оставаясь религіозной по своему сюжету, она тмъ не мене ежеминутно приноситъ въ жертву возвышенный интересъ религіознаго назиданія интересамъ чисто мірскаго свойства, примняется къ измнчивому вкусу разнокалиберной публики ^З4), допускаетъ комическіе эпизоды и скандалезныя сцены, и, переживъ самое себя, сначала запрещается правительствами — въ Англіи, какъ остатокъ католическаго суеврія, во Франціи, какъ зрлище безнравственное, — а впослдствіи окончательно вытсняется боле художественными созданіями свтскаго искусства.