Предсказание по таблетке

Эта мысль мелькнула в голове и, оставив во мне восторженное состояние духа, исчезла в прозрачной воде. Я с интересом осмотрела берег. Темные скалы, окружавшие озеро, походили на оправу из черненого серебра, Редкие деревья, притаившиеся в расщелинах, напоминали часовых. Прибрежная бровка, как золотой шнур, обвивала озеро и заканчивалась широкой кистью-излучиной, на которой стоял шалаш из плотно пригнанных прутьев. Вход в него закрывала потрепанная шкура, на скрещенных жердях висел флаг. Его полотнище волновалось, и казалось, что на нем то появляются, то исчезают таинственные знаки.

Солнечные лучи осветили шалаш и, позолотив скалу, скрылись. Желто-бордовый нимб отразился в озере, и по воде побежала разноцветная рябь. Озеро заискрилось, и из его глубин хлынул серебристый свет. Я охнула. Свет был таким ослепительным, что перед глазами появились радужные блики, по щекам потекли слезы. Я громко всхлипнула. Этот всхлип был сродни подземному толчку, он сдвинул невидимые препоны, и из глаз понеслись уже не ручейки, а сплошные потоки слез. Мое тело содрогалось, и, глядя на серебристый свет, я рыдала, как никогда в жизни. Картинки жизни проносились передо мной и, выстраиваясь в ряд, скрывались за темными скалами. Я чувствовала, что непостижимым образом освобождаюсь от тревог, обид, разочарований и становлюсь чище.

Наконец поток слез остановился. Шкура на шалаше задрожала, и в проеме показалась рука. Длинные пальцы были обтянуты сухой старческой кожей, и на одном из них сверкал перстень. Он удивительно походил на озеро. В какое-то мгновение мне показалось, что озеро плавно перетекло в перстень и так же плавно вернулось в берега. Как завороженная, я смотрела на шалаш и ждала. Я чувствовала, что тот, чья рука украшена магическим перстнем, приоткроет тайну моей жизни.

Над озером повисла звенящая тишина, и из шалаша вышла старуха. Маленькая, худая, в нелепой широкой юбке, на голове — старый платок. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Здравствуй, голубушка! Вот и свиделись.

Взглянув в ее лицо, я вздрогнула. Узкий с горбинкой нос, широкие скулы, губы, похожие на вывернутые лепестки, — старуха из моего прошлого! Это она велела жевать хлебный мякиш, это она нагадала Олега Александровича!

— Видишь, все сбывается, — сказала старуха. — Старое гадание, верное!

«Осталась с пустотой», — вспомнила я.

— Мужа — книжного червя встретила? Встретила! Служила ему? А что взамен?

Я опустила голову и вздохнула.

— То-то и оно!

Старуха подняла палец, и перстень, выпустив на свободу спрятанный луч, стал темным.

— Однако не грусти! Сама знаешь: страдания очищают.

Она подошла ближе и добавила:

— А вот что с князем встретишься, я сомневалась.

— А где павлин? Вы говорили про какого-то павлина, — спросила я.

— Еще появится, — сказала старуха.

Она пристально посмотрела на меня, и из ее удивительных глаз вылетела искра. Мне показалось, что невидимая стрела впилась в сердце, неся с собой мощный энергетический поток. Дрожащий крутящийся столб взмыл над головой, и я почувствовала себя девочкой. Эта девочка стояла на берегу, у ее ног плескалось озеро, а над головой искрился столб, напоминавший тонкую нить, спущенную с небес.

Старуха улыбнулась и поднесла к губам дудку. Грустная мелодия понеслась над озером, и я забыла все: Олега Александровича, Ляльку, Нюту, лицей, 11 «Б» и даже Дмитрия Павловича. Все это унеслось в прошлое. В настоящем была старуха и ее дудочка.

Я почувствовала, что поднимаюсь над озером и лечу к скалам. Однако почему стало так тихо? Куда пропала мелодия? Я повернула назад и, опустившись около старухи, растерянно посмотрела на дудочку.

— Сыграю в следующий раз, — ласково сказала она. — Теперь пора возвращаться.

Старуха дотронулась до моего плеча, и камень на перстне как будто вздохнул.

— В другой раз я познакомлю тебя с орлом.

— С орлом, — как эхо, повторила я.

— Вы полетите, — глаза старухи потемнели и стали совсем черными, — спасать твоего ребенка.

— Моего ребенка? — встрепенулась я.

— Да!

— Когда? Когда это будет?

Старуха посмотрела на потемневшую гладь озера и нахмурилась.

— Летом, — ответила она.

— Не может быть! Лето — через полгода!

Длинные пальцы крепко сжали мое запястье, и в шелесте деревьев, спрятавшихся в горных расщелинах, я услышала:

— Все может быть! Это будет крошечный мальчик, — прошептала старуха. — Твой сын.

Она посмотрела вверх и поспешила к шалашу. Шкура приподнялась, и старуха исчезла.

— Мариш, что с тобой? Очнись наконец!

Я открыла глаза. Передо мной стояла Варька и растирала мои виски.

— Куда это ты унеслась? Вот уже пять минут не могу привести тебя в чувство.

— Варь, я такое видела!

— Похоже, тебе приснилась перестрелка и прочая чепуха.

— Мне никогда не снятся перестрелки.

— Что же ты видела?

Варька уже сидела напротив меня и наливала в бокалы коньяк. Похоже, коньяк стал атрибутом застольных разговоров. Я посмотрела на сноп искр, вырвавшихся из камина, и тихо сказала:

— Она обещала познакомить с орлом.

— Кто?

Варька удивленно уставилась на меня.

— Старуха.

— Рассказывай!