Предсказание по таблетке

— Не догадываешься? Для показухи, милая! Адамыч говорит, что на экзамены пожалует важная комиссия, а чиновники только за бархатной скатертью могут сидеть, иначе нельзя. Иначе им своих функций не выполнить!

— Нют, я что-то не пойму. Что тут происходит?

— А происходит вот что! — Нюта воткнула кулаки в талию и вызывающе задрала голову. — Лицею, оказывается, надо срочно пройти аттестацию. Для этого Адамычу придется в течение полугода кормить, поить, ублажать, привечать всяких проходимцев. Они, видите ли, должны свои закорючки на бумагах поставить! Заняли теплые места! Твое счастье, Рит, что ты с этой публикой не сталкиваешься! Пауки, настоящие пауки! Толку от них никакого, а кровь пьют. К примеру, не вышла ты на уроки, весь лицей чувствует. А они? Не придут на работу, и не надо! Никто не почувствует! Хотя, что я? Очень почувствуют.

— Кто?

— Мы! Дышать станет легче!

— Я смотрю, ты по-прежнему воюешь?

— Да я бы рада не воевать!

— То-то Адамыч ласковым стал! Наверное, репетирует встречу с начальством.

— И не только! Он теперь всегда будет любезен.

— С кем?

— С тобой, с кем же!

— Это настораживает.

— Расслабься! — Нюта тяжело села за стол и закряхтела. — Ноги стали отекать, не могу долго стоять. Даже на уроках, как квочка, сижу.

— Так что изменилось в отношении директора ко мне? Ты ведь знаешь, я никогда не любила начальства.

— Знаю! — махнула рукой Нюта. А говорит он так сладко потому, что я проболталась. Сама знаешь, какой у меня язык! Ляпнула как-то, что ты — потомок князей Лопухиных, да еще и добавила: «Маргарита Владимировна — единственная наследница».

— Зря!

— Не обижаешься?

— На тебя — нет!

В Нютиных глазах заблестели слезы. Чтобы не смущать подругу, я подошла к окну. Стадион пуст, газоны подстрижены, асфальт подметен. Я повернулась к Нюте. Она опять штамповала экзаменационные листы.

— Забыла тебе сообщить: завтра к вам приедут гонцы. Я твоим мальчикам велосипеды заказала. Мама будет дома?

— Будет, — ответила Нюта и тут же встрепенулась.

— Велосипеды! С какой стати?

— Что?

— Зачем ты тратишься? У моих пацанов все есть!

— Ой ли? Может, сбавишь обороты? Я для Антошки и Тимошки — крестная мать! Моя обязанность — им помогать.

— А моя?

— У тебя — тысячи обязанностей! И пожалуйста, не порть мне радость. Я выбрала хорошие велосипеды с кучей всяких наворотов… К тому же мне подобные траты не в тягость, а у тебя — денежные проблемы.

— Это верно. Мой шакал опять в бегах. Не звонит, алиментов не платит. Где его черти носят, не знаю!

— Давай помогу!

Я взяла печать, штемпельную подушку и стала ставить штампы лицея на странички школьных тетрадей.

* * *

Весь июнь я была загружена под завязку. Навалившиеся дела одновременно и выматывали, и способствовали моему окончательному выздоровлению. Мне уже трудно было представить, что полтора месяца назад я, апатичная и вялая, ничем не интересовалась. Теперь за день я успевала сходить на очередной экзамен, на репетицию или на педсовет, переговорить по телефону с родительским комитетом, съездить в ресторан, где планировался выпускной вечер. К этому нужно добавить вечерние беседы с Лялькой, Нютой, Варькой (телефонные и очные), затем — домашние дела. Временами мне некогда было даже подумать, и, признаюсь, меня это радовало.

Пребывая в таком режиме, я четко усвоила две истины. Первая: зацикливаться на своих мыслях — занятие довольно опасное, поэтому время от времени надо идти в люди. Вторая (старая и проверенная многими поколениями): движение — это жизнь! К этому надо еще добавить мое стремление к совершенствованию и борьбу с собственными недостатками.

— Растешь, Мариш! — увидев меня в очередной раз, воскликнула Варька. — Пройдет пара лет, и станешь Совершенством!

— Вот что мне не грозит, это совершенство! — ответила я. — До него так же далеко, как до той звезды.

Я высунулась в окно и поглядела на далекую звезду, выделявшуюся среди других. В свое время я не спросила Олега Александровича об этой звезде, а сама… сама я называла ее просто: Звезда — звезда с большой буквы.

Варька тоже высунулась в окно и, посмотрев на небо, заметила:

— Теоретически до любой звезды можно долететь.

— А практически?

— Нереально!

— Как воз с плеч! — тут же отреагировала я. — Терпеть не могу всякие совершенства!

Варька искоса поглядела на меня и засмеялась:

— Человек с развитым чувством юмора всегда устойчив.

— Варь, подожди минутку! — я потянулась за листком бумаги. — Хотелось бы записать.

— Что записать?

— Соберу твои высказывания и издам отдельной книжкой.

— Издеваешься?

Варька сощурила глаза и раздула ноздри.

— Почему же? Разве ты не достойна? И название такой книге придумала: «Советы опытного психотерапевта».

Варька добродушно улыбнулась.

— Мне не нужна слава, я — самодостаточна.

— Об этом мы как-нибудь поговорим.

— И об этом поговорим, и о другом.

* * *

Господину Анно я позвонила в середине июня. Услышав о смерти дедушки, он едва вымолвил после долгого молчания:

— Как же так! И не повидались…

Жан Поль тяжело вздохнул и сквозь слезы сказал: