Предсказанная

Горели лишь две лампы, и в потемках Анна пару раз оступилась, потом налетела на табурет и едва не упала. Ее подхватили — по бесшумным движениям и ледяным рукам Анна узнала Серебряного. Лишь на мгновение она почувствовала его прикосновение, но и этого хватило, чтобы понять, где стоит табурет и удержаться на ногах.

— Опять ты? — с тоской спросила она. — Гьял-лиэ, это становится традицией…

— Не худшая традиция, госпожа моя, — раздался вкрадчивый голос за спиной. — Если по ночам тебя мучает бессонница, и больше некому тебя развлечь, то я к твоим услугам.

— И к каким именно? — развязно спросила Анна, и тут же испугалась саму себя.

— К любым, — в голосе Серебряного прибавилось патоки и одновременно насмешки. — Каким пожелает моя госпожа. Могу рассказать тебе какую-нибудь историю или доставить удовольствие любым иным способом…

Анна не видела его — Гьял-лиэ так и стоял за спиной, вплотную, но не касаясь, но была уверена, что он подмигнул. Интонация так и требовала пошлой ухмылки и подмигивания. Ситуация и раздражала, и забавляла. Отчего-то она не боялась владетеля. Должно быть, потому что была накрепко уверена, что он не посмеет причинить ей ни малейшего вреда. Побоится Флейтиста.

— Я подумаю, — пообещала Анна. Прозвучало двусмысленно, как ей и хотелось. Она чувствовала себя необычно — королевой, хозяйкой ситуации. Над Серебряным можно было немного поизмываться, и кто бы ей сказал, что это несправедливо? Недавно он выпил из нее пару стаканов коктейля из крови с нервными клетками. Давил, пугал и подчинял себе. Теперь была ее очередь чуть поразвлечься.

Потом азарт чуть отступил, и стало грустно, пусто и одиноко. Фэйри в собеседники не годился. Не было в нем необходимой душевности — более всего он напоминал линейку с выщербинами: вроде и прямой, но ровную линию не прочертишь. А Анне нужно было поговорить с кем-нибудь. О смятении в душе, о непривычном каком-то унынии. И, наверное, о странном чувстве: что-то стучалось в сердце мягким, но настойчивым молоточком. Несколько раз за вечер ей казалось — слышит шепот на самой грани слуха. Неразборчивый, невнятный, словно шелест иллюзорного моря внутри раковины. Разумеется, рассказывать обо всем этом Гьял-лиэ не было никакого смысла. Единственный, кому она могла довериться — Флейтист — крепко спал, обняв жену.

— Не спится, — жалобно сказала она. — Ноги болят, жарко…

— Повернись, — предложил Серебряный.

Анна развернулась к нему, и холодные руки взяли ее ступню. Девушка вздрогнула всем телом, поежилась. Прикосновения снимали напряжение в натруженных ногах, заставляли мышцы расслабиться, но удовольствия не приносили.

— Почему у тебя руки, как у лягушки?

— Госпоже моей то жарко, то холодно, не спится ей, не дремлется, томит ее тоска неведомая, — нараспев произнес владетель.

— Колдуешь помаленьку? — недоверчиво поинтересовалась Анна. Пальцы передвинулись на икроножную мышцу, принялись больно нажимать и давить.

— Шучу, — признался Серебряный. — Разумеется, тебе не смешно. Руки же у меня такие всегда, это естественно для моей природы.

— Как ты думаешь, что будет завтра?

— Почему завтра? — Гьял-лиэ закончил с левой ногой и принялся за правую.

Волосы его щекотали Анне коленки, и было смешно, что он стоит перед ней на коленях, делая массаж, как товарищ по походу. Простота и естественность, с которой все делалось, почему-то не внушала доверия. Девушка была благодарна — боль постепенно уходила, ноги казались легкими и свободными. Но вместо скручивающей мышцы и сухожилия боли приходило недоверие. Анна была уверена, что Серебряный не может ничего делать просто так и бескорыстно. Только притворяется хорошим, чтобы затащить ее в очередную ловушку.

— Ну, может быть, прямо сейчас…

— Все может случиться, — поднял голову Гьял-лиэ. — И то, чего мы не желаем, и то, о чем даже не задумываемся…

— О чем это ты?

— Обо всем и ни о чем одновременно… — уклончиво ответил Серебряный, и Анна догадалась, что он просто выплетает словесные кружева, но думает об ином. О чем именно, ей знать не хотелось.

— У тебя случайно сигареты нет?

— Нет. А если бы и была — не дал бы.

— Это еще почему? — фыркнула Анна.

— Твоему спутнику это не понравилось бы.

— И что с того?

— Разве не его ты выбрала в супруги? — Гьял-лиэ поднялся с колен, встал перед Анной. Она видела только темный силуэт с несколькими металлическими бликами — заклепками на куртке.

— А при чем тут сигареты?

— Если бы я был твоим супругом, госпожа моя, я выполнял бы все твои тайные и явные желания, старался бы угодить тебе во всем и ничем не заслужить твоей неблагосклонности. И если бы тебе не нравилось хоть что-то из того, что я могу сделать, я забыл бы о том, что существует это… — ласковая напевная речь, только что-то колется внутри, словно под шелком притаилось битое стекло.

— Лирично, Гьял-лиэ. Я бы даже сказал — поэтично. Но я бы на твоем месте, Анна, не поверил ни единому слову. — Флейтист.

— Задолбали уже подкрадываться неслышно, — рассердилась Анна. — А ему я не верю, само собой.