Предсмертные стихи самураев

О, печальный мир!

Обрывает с вишни цвет

Ветер по весне.

Мой сегодня день настал,

Белой вишней опаду.

Асано Наганори (1667–1701), князь Ако, известен главным образом как господин 47 ронинов.

Что делать мне с этой весной?

О ней я знаю не больше,

Чем этот вишневый цвет,

Подобно которому я

Сейчас призываю ветер.

Оиси Ёсио (1659–1703), лидер и вдохновитель 47 самураев из Ако, прославившихся местью за Асано Наганори.

До чего хорошо,

Мысли очистив,

Тело отбросив, как ветошь,

Любоваться ясной луной,

В безоблачном небе плывущей.

Оиси Ёсиканэ (1688–1703), старший сын Оиси Ёсио, один из 47 ронинов. Самый юный из мстителей.

В час расставанья,

Прочь отбросив страх,

О часе встречи думаю,

И слово

Я оставляю в память о себе.

Хара Мототоки (1647–1703), один из 47 ронинов.

Мысли о вас, господин,

Приходят одна за другой,

Как слой за слоем ложится

Белый снег на вершине,

Где в соснах гуляет ветер.

Хорибэ Канамару (1627–1703), один из 47 ронинов.

Тает снег.

Расточатся ли так же и думы

После завтрашнего свершенья?

Хорибэ Такэцунэ (1670–1703), один из 47 ронинов.

Нельзя заблудиться, идя

По следу тех, кто ступил

На воинский путь.

Вот почему я не раз

Натягивал лук из катальпы.

Ёсида Канэскэ (1641–1703), один из 47 ронинов. Именно он от имени всех остальных доложил военному коменданту Эдо о свершившемся акте возмездия.

Быстрее всех я спешу

Уйти по горной тропе

Дорогой смерти, которой

Отправились раньше меня

И господин мой, и мать.

Усиода Таканори (1669–1703), один из 47 ронинов.

Тот, кто решил

Не отклоняясь,

Следовать Путем воина,

Без страха должен ступить

На дорогу смерти.

Томиномори Масаёри (1670–1703), один из 47 ронинов.

Отправляясь в путь,

Не могу не вспоминать

Тех, кто прежде нас

Этим же путем пошел.

Думаю о них.

Окано Канэхидэ (1680–1703), один из 47 ронинов.

Этот аромат

От заснеженных полей —

Неужели слива?

Онодэра Хидэкадзу (1643–1703), один из 47 ронинов.

Ничто не удержит

Росу на листьях травы —

Ни листья слов,

Ни трава [24]

Скорописных знаков.

Хаями Мицутака (1659–1702), один из 47 ронинов.

Земля, вода, огонь,

Ветер и небеса [25] —

Извечное обиталище,

Куда возвращаемся мы,

Покидая тело.

Хадзама Мицунобу (1635–1703), один из 47 ронинов.

Целительный сон

На изголовье из трав [26]

Вернет мои грезы

В далекий

Весенний рассвет.

Хадзама Мицуоки (1678–1703), один из 47 ронинов, сын Мицунобу.

Горной тропой ступая

К собственной смерти,

Как долго я ждал

Возможности разорвать

Низку яшмовых рос! [27]

Накамура Ёсатоки , (1659–1703), один из 47 ронинов.

Аромат цветущих слив

Солнышко несет

В мой просторный кабинет…

Мурамацу Хитэнао (1640–1703), один из 47 ронинов.

То, что ты, потеряв,

Так хотел бы вернуть,

Что и жизни не пожалел бы —

От этого, как ни беги,

Не убежать, не сокрыться.

Мурамацу Таканао (1677–1703), один из 47 ронинов, сын Мурамацу Хитэнао.

Не отрекаюсь от рая.

Но если туда идти —

Так всем заодно.

С Буддой Амида вместе —

Нас сорок восемь! [28]

Оотака Тадао (1672–1703), один из 47 ронинов, поэт, принадлежавший к школе Такараи Кикаку.

В смертный свой путь

Выйду из чайного домика,

Где пил аромат сливы.

Такэбаяси Такэсигэ (1672–1703), один из 47 ронинов.

Три десятка лет прошли точно как во сне.

«Бросить тело, долг исполнить» —

это тоже сон.

Упокоились в могиле матушка с отцом.

Справедливость, благодарность —

грезы, пустота [29] .