Представление о двадцатом веке

За несколько лет через контору Карла Лаурица прошла большая часть представлений начала XX века о всемогуществе техники. К нему приходили отчаянные фантасты, приносившие с собой планы парящих в воздухе городов, бомб, которые должны управляться стремлением всех атомов избавиться от прошлого, чертежи печатного станка, столь тонкого и точного, что он может отпечатать «Отче наш» на желтке яичницы. Такие идеи Карл Лауриц быстро отвергал. И не обязательно потому, что у них не было перспектив, но потому, что чувствовал: эти перспективы слишком отдалены от него. Обладая безошибочным чутьем в отношении настоящего и ближайшего будущего, он поддерживал те проекты, в которых угадывал верное соотношение безумия и реализма, вот почему на улице Росенгорден было подписано огромное количество контрактов по производству или модернизации скорострельных пистолетов-пулеметов, созданию работающих на угле холодильников, новых минеральных удобрений, бензиновых двигателей, и снова пистолетов-пулеметов, граммофонов, велосипедов, скороварок, косметики и опять пистолетов-пулеметов, и именно оружие, похоже, стало главным направлением деятельности Карла Лаурица к тому дню, когда Ханеман оказался перед закрытой дверью.

В последовавшее за этим время Карл Лауриц стал владельцем завода и его директором. Мы знаем, что он удачно приобрел землю в Кристиансхауне, прямо напротив того дома, где жили Анна и Адонис, и где, как нам известно, он построил предприятие по производству всевозможных суррогатов. Каким-то образом он заполучил рецепты и патенты или права на производство ряда химических препаратов, в первую очередь заменителя табака, а заодно и граммофонных иголок. Известно нам это стало лишь благодаря тем расследованиям, которые проводились в связи с банкротством копенгагенского Торгового банка суровой во всех отношениях зимой тысяча девятьсот двадцать второго года. Карлу Лаурицу не было предъявлено никаких обвинений, конечно же, никто ничего не мог доказать, так как он к этому времени избавился от своих заводов и умыл руки. После этого он развернул масштабное производство эрзац-кофе из торфяной крошки, о чем я знаю только потому, что в деле о банкротстве Крестьянского банка также всплывало имя Карла Лаурица как близкого друга директора банка, финансового гения Эмиля Глюкштадта[39]. Вскоре после банкротства Карл Лауриц превратился в «бывшего друга директора», поскольку тот после ареста указал на Карла Лаурица как на соучастника в целом ряде мошеннических операций. Но к тому времени оказалось, что Карл Лауриц уже давно прекратил свою деятельность по производству эрзац-кофе, и что вообще в деле не хватает доказательств. История повторялась и в последующие годы. Целый ряд финансовых учреждений потерпел крах, и при этом выяснилось, что имеющий к ним отношение Карл Лауриц занимался производством синтетической смазки для велосипедов, ароматических веществ, организовал брачное агентство с филиалами по всей стране и все время балансировал на грани между сомнительным и определенно незаконным. В конце концов, он все же предстал перед судом, но вынесенный ему приговор был таким мягким и осторожным, что звучал скорее как дружеское предупреждение. Основанием для решения суда стало то, что, выкупив принадлежавшее ему когда-то здание в Кристиансхауне, он наладил там массовый выпуск шампуня для волос на основе едкого натра и стал продавать его за бесценок — с самыми лучшими побуждениями, как посчитал суд, — с такими прекрасными побуждениями, что он отделался небольшим штрафом, хотя в Копенгагене, особенно в бедных кварталах, в то время попадались люди, которые шляпами и вязаными шапочками пытались скрыть, как благодаря шампуню Карла Лаурица под названием «Всё для волос» они стали лысыми, совершенно лысыми.