Представление себя другим в повседневной жизни

Хотелось бы особо выделить тот факт, что деятельность в конкретной ситуации — это всегда компромисс между формальным и неформальным стилями поведения. В связи с этим следует остановиться на трех общепринятых ограничениях относительно проявлений закулисной неформальности в поведении. Во-первых, пока аудитория отсутствует каждый член команды, вероятно, захочет подкрепить впечатление, что ему можно доверить секреты команды и что он наверняка справится со своей партией в присутствии аудитории. Каждый член команды обычно хочет, чтобы публика думала о нем как о сильной личности, достойной уважения, что же касается соратников по команде, то он, вероятнее всего, предпочтет, чтобы они думали о нем просто как о верном, хорошо дисциплинированном исполнителе. Во-вторых, за кулисами часто возникают моменты, когда исполнители должны поддерживать моральный дух друг друга и укреплять общее настроение, что спектакль, который предстоит исполнить, пройдет хорошо, или что спектакль, который уже сыгран, в действительности прошел не так уж плохо. В-третьих, если команда состоит из представителей разных социальных категорий, таких, как возрастные, этнические группы и т. д., то некоторые оставленные на усмотрение участников команды ограничения на межличностное сближение возобладают над свободой закулисной деятельности. Без сомнения, важнейшее из таких разделений — это разделение по полу, ибо, как кажется, нет общества, в котором представители двух полов, сколь бы тесно они ни общались, не создавали бы друг перед другом хоть какой-то видимости, учитывающей различие полов. Американская исследовательница, Кетрин Арчибальд, писала о подобных отношениях на верфях Западного побережья следующее:

В обыкновенных взаимоотношениях с женщинами-рабочими большинство мужчин были вежливыми и даже галантными. По мере того как женщины проникали в корпуса строящихся судов и в самые глухие уголки верфи, мужчины вполне дружелюбно убирали со стен свои картинные галереи нагих тел и прямой порнографии и прятали их во тьму инструментальных ящиков. Из уважения к присутствию «леди» манеры улучшались, лица чаще выбривались и разговорный язык смягчался. Табу на неподходящие для женских ушей изречения в пределах предполагаемой слышимости соблюдалось до того строго, что это было даже удивительным, особенно потому что сами женщины нередко озвучивали доказательства своего знакомства с запретными словами и хладнокровного их восприятия. И все-таки я часто наблюдала мужчин, которые хотели было использовать сильные выражения, и по достаточно уважительной причине, но, внезапно осознав присутствие женской аудитории, краснели от смущения, теряли голос и бормотали невнятицу. В женско-мужской рабочей компании за обедом и в случайной болтовне в моменты отдыха, во всем относящемся к фамильярно-приятельским социальным контактам, даже среди незнакомых на этих верфях, мужчины сохраняли почти в полной неприкосновенности образцы поведения, которые они практиковали дома: уважение к порядочной жене и хорошей матери, осмотрительное дружелюбие в отношениях с сестрой и даже покровительственные чувства к неопытной дочери[178].

У лорда Честерфилда были сходные наблюдения о совершенно другом обществе: