Предубеждение и гордость

Тетка кивнула и закрепила очередную иголку с красным шариком где-то в районе груди. Ей ушивали платье, за эти две с половиной недели она очень похудела. Машка спустилась с постамента и направилась в мою сторону, ее лицо было очень бледное и болезненное, под глазами ярче солнца светили яркие темные круги.

- Привет, - осторожно сказала она.

- Ты прям светишься от счастья, сразу видно- счастливая невеста, - я тревожно оглядел ее с головы до ног, - опять ничего не ешь?

- Ем, - коротко сказала Машка и забегала глазами по сторонам.

- Ну это твоё дело, нравоучения читать не буду, не маленькая, - сказал я.

- Ты правда уезжаешь? Сегодня? - она не смотрела на меня, было стыдно.

- Да.

- Хорошо, - ее голос сорвался и прозвучал фальшиво.

Разговор получался нелепый и не искренний, я хотел ей сказать не это, да и она наверняка тоже. Я видел, что она мучается и терзается, а возможно даже жалеет, но не может совладать с желанием быть для всех правильной и хорошей, поступать рационально и никого не разочаровывать. Кроме меня, разумеется, меня же не жалко.

- Я сейчас должен сказать тебе, что ты все делаешь правильно и ты достойна только лучшего и я хочу, чтобы ты прожила эту жизнь счастливо и успешно и бла-бла-бла… Я шел сюда, чтобы именно это сказать…, - я остановился, а она как-то нервно вздохнула, - Но сейчас мне кажется, что ты совершаешь ошибку.

Машка попрежнему не смотрела мне в глаза, она обхватила себя руками и медленно поглаживала своё плечо пальцами, как будто пыталась себя успокоить. Мне перехотелось быть благородным рыцарем и сдавать бой.

- Поехали домой, Маша, - я с надеждой попытался заглянуть в ее лицо, но она отворачивалась, - Я не герой твоего романа, и в этой жизни не смогу тебе дать ничего, кроме своей любви. Но это тоже очень много, потому что мне кроме твоей больше ничего не надо!

- Ччч, - Соколовская приложила палец к губам, - не хочу ничего слышать…Не сейчас, уже поздно…

- Никогда не поздно!

Я жутко злился на ее трусость, меня трясло от ярости и печали. Сейчас передо мной стоит совершенно разбитый человек, который сам себя топит, продолжая верить, что это заплыв к счастью. Если бы сегодня она встретила меня с радостным румянцем, но при этом с виноватым лицом, я бы не задумываясь пожелал ей счастья и отчалил домой. А теперь меня снова охватывала надежда, что Машка убивается по мне и ещё есть шанс все исправить.

- Я не могу, не могу, понимаешь? - она нервничала.

- Не могу или не хочу? - я пытался до неё достучаться.

- Перестань! - она всхлипнула, - Я не сделаю этого, точка! Все останется, как есть. Зуев, уезжай… Я хотела увидеть тебя в последний раз, теперь можешь ехать.

Ее знобило, и от каждого слова ее губы подрагивали. Нет у неё никакой любви. Машка страдает потому, что любит страдать. А жизнь опять напоминает мне, что надежда- та ещё стерва!

- Хорошо, - спокойно сказал я, - Если ты хочешь провести свою жизнь вот так, я не буду тебе мешать. Я знаю тебе за меня всегда было стыдно, но рядом со мной ты хотя бы была счастлива. Посмотри на себя сейчас…

Меня разрывало на куски и рвало на части от ее твердолобости и упрямства, но я уже настолько привык, что она готова жертвовать мной, что устал с ней бороться. Больше не хочу убеждать ее, уговаривать ее, сражаться за ее сердце, годами борясь за каждый его сантиметр, а в результате оставаться на обочине естественного отбора.

- Как знаешь, - устало сказал я, - если ты думаешь, что я как обычно не дам тебе совершить ошибку, то ты ошибаешься. Добро пожаловать во взрослый мир, где каждый несёт ответственность за свои поступки! Помнишь, я говорил, что тебе всегда есть куда вернуться, если в жизни случится какая-нибудь задница? Забудь об этом! Если тебе все равно, что сейчас ты рушишь не только свою жизнь, но и мою, то я больше не хочу тебя любить и найду в себе силы этого не делать…

Тетки взволновано за нами наблюдали, а я хотел перевернуть весь этот салон к чертям собачьим. Машка все так же зашуганно смотрела в сторону, ее белое свадебное платье делало ее еще бледней.

- Я прошу тебя последний раз, поехали домой.

Я схватил ее за плечи и повернул к себе, хотелось растормошить ее, привести в чувства, но она сопротивлялась.

- Нет, Лёша, уезжай- тихо сказала она и наконец-то на меня посмотрела.

Эти слова окончательно ударили, как ножом по сердцу. Она почти сразу отвела от меня свой холодный печальный взгляд, опустила голову, на секунду легонько уперлась лбом в мою грудь, а потом просто развернулась и зашагала обратно к постаменту. Мне казалось, на прощанье мы должны были обняться или сказать друг другу хоть что-нибудь хорошее, но все даже закончилось не так, как должно. Это все? Неужели и правда, это все?