Предвечный трибунал: убийство Советского Союза

Вопрос на засыпку: кто настоял на вводе советских войск в Афганистан? Правильно, Ю. В. Андропов[284]. Ощущение, что они с Бжезинским сговорились. Как знать – может, так и было?

В Москве у него имелась конспиративная квартира[285] (а может, и не одна); с кем он там встречался – неизвестно. Обычной агентурной работой Главный Шеф заниматься не должен, не его уровень. Следовательно, встречался он там с какими-то очень важными людьми, о чем никто в стране не должен был знать. Вопрос: что это за люди? И какие задания они ему давали?

А еще Большой Чекист ездил отдыхать на курорт Минеральные Воды. Вот там, в Ставрополье, он и сумел подложить стране самую поганую бомбу… «Горбачев не выделялся среди коллег ни выдающимися достижениями в бытность секретарем Ставропольского крайкома, ни успехами в руководстве сельским хозяйством, ни чем-либо заметным в области идеологии и международных отношений»[286]. Однако московский гость всячески его продвигал.

Почему? Заслуг нет, серенький и блеклый… Значит, Чекист знал о нем нечто особое. Без Андропова Горбачев никогда не попал бы в столицу.

А когда Чекист стал генсеком, он повел ту самую «перестройку», которую продолжил его любимец. Андропов планировал перевод предприятий на хозрасчет, создание кооперативов, акционерных обществ, а также концессий[287] – то есть предприятий с иностранным капиталом. Концессии (принадлежавшие западным бизнесменам) грабили Россию при НЭПе, Юра-Гоша решил их возродить.

Готовил он также демократизацию – в виде альтернативных выборов в Верховный Совет. И хотел урезать роль партии, чтоб хозяйством она не управляла[288]. Если абстрагироваться, вроде все звучит разумно – но мы знаем, к чему на практике привела «демократизация» и «урезание партии»… И напомню информацию генерала Сидоренко: все это «гарвардский проект» разработал в 1982 году, ровнехонько на приход Андропова. Если б он не умер, то и Горби бы не понадобился.

– Спасибо, истец, – подвел черту Судья. – Пригласить Андропова в качестве обвиняемого?

Только я собрался воскликнуть: конечно! Вот правда и всплывет – на Трибунале вранье быстро разоблачается. У Горби выяснять особо нечего, не так он много знает; а Андропов – черт опытный, серьезный, из кукловодов. Допросить хорошенько: как ты стал предателем? Кто и когда завербовал Горбачева? С кем ты встречался на конспиративной квартире?

Все это промелькнуло у меня, но рта я раскрыть не успел. Опередил Адвокат. Он, видать, не хотел брать на себя лишнюю работу и заявил:

– Вынужден признать доказанным преступный умысел господина Андропова, однако в убийстве СССР он участия не принял по причине смерти. Категорически возражаю против причисления его к обвиняемым.

– Принято, – решил Судья. – На сегодня заседание окончено.

Блин… Ну ладно, что поделать…

День восьмой Путч

Ударил гонг. Публика привычно расселась, и Судья заявил:

– Сегодня мы рассмотрим тему так называемого «августовского путча» 1991 года. Истец, обрисуйте предысторию, пожалуйста.

Я взошел на трибуну:

– К концу восьмидесятых перестройка разогналась, страна начала трещать. Мы уже говорили об экономике, о развале армии, о сдаче внешнеполитических позиций… Выражалось это также и в том, что народ побежал из партии. В 1988-м партбилеты сдали 18 тысяч человек, в 1989-м – 136,6 тысячи…[289]

– Как крысы с корабля? – вставила Прокурор.

– Кто как. Режиссер Марк Захаров сжег партбилет перед телекамерами, чтобы примазаться к новой власти, добавить новые привилегии к старым – причем выждал до 1991 года, когда это стало гарантированно безопасно. Заметьте, в партии он состоял с 1973-го[290]: тогда было выгоднее это… Но, думаю, в основном уходили искренне, не ради карьеры. Большинство поверило вражьей пропаганде, что КПСС была преступной всегда, – и решило размежеваться с этой структурой. Но некоторые чувствовали, что именно партия (в лице генсека) рушит страну, – и не хотели оставаться в структуре, которая вдруг стала преступной.

– Домыслы, – брякнул никому уже не интересный подсудимый.

– Горбачев искусственно нагнетал в стране недовольство и напряжение, – вел я дальше. – Причем иногда это делалось парадоксально, не в лоб. Например, в 1986-м зарплаты начали расти – и делали это вплоть до 1990-го. Хорошо? Отлично! У народа деньги появились. Мои родители смогли оплатить постройку сруба на садовом участке (четыре на четыре метра – но все же)! Однако рано мы радовались. Денежная масса росла, но товаров-то больше не становилось. Сказать, как это называется, или сами знаете?

– Инфляция, – подсказали из зала.

– Спасибо. В точку. По утверждению Ю. Прокофьева (тогдашнего 1-го секретаря МГК), в 1990-м на рубль зарплаты выпускали продукции на 13 копеек[291]. Денег у народа стало больше, чем товаров в магазинах. Что из этого вышло?

На сей раз вопрос был риторический, я сам хотел на него ответить – но зрителям всегда нравится возможность поучаствовать. Из зала крикнули:

– Скупили все!