Предвоенные годы и первые дни войны

Запись в Красную Армию на заводе

Рабочие Кировского завода г. Ленинграда уходят на фронт

18 часов 22 июня. На территории каждого района Москвы и Подмосковья создаются призывные пункты: один-два сборных пункта рядового и младшего начальствующего состава (каждый с пропускной способностью на 1800 человек в день. Например, в Москворецком районе – в клубе им. Калинина (Добрынинская пл., 62), один сборный пункт начальствующего состава (в Кировском районе – в помещении школы № 514) и один-два приемо-сдаточных пункта автотранспорта (в Москворецком районе – в доме Горвнуторга (Арбузовский пер.). На сборных пунктах начальники пунктов принимают персонал и политаппарат (политруки команд, агитаторы и т. д.).

Одновременно с этим набор добровольцев проводится по месту работы, а также по месту жительства для добровольцев-одиночек. В связи с этим житель Кировского района, например, работавший в Киевском районе, оказывается бойцом не дивизии своего района, а дивизии народного ополчения Киевского района и т. д. Все эти вышеупомянутые факторы приведут к большим трудностям в выяснении судеб московских ополченцев. Кроме того, ополченцы ряда районов Москвы вместо дивизий народного ополчения приписываются к кадровым дивизиям Красной Армии (к. 3).

На сборном пункте в Москве

Вечер 22 июня. По всем церковным приходам зачитывается «Послание» от местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия: «Вспомним вождей русского народа… Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавшие свои души за народ и Родину».

Из архивных материалов и документов текущего периода

23 часа (по Гринвичу) 22 июня. К гражданам Великобритании обращается премьер-министр страны Уинстон Черчилль с такими словами:

У. Черчилль

«Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен. Я вижу их, охраняющими свои дома, где их матери и жены молятся – да, ибо бывают времена, когда молятся все, – о безопасности своих близких, о возвращении своего кормильца, своего защитника и опоры. Я вижу десятки тысяч русских деревень, где средства к существованию с таким трудом вырываются у земли, но где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети. Я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина с ее щеголеватыми, бряцающими шпорами прусскими офицерами, с ее искусными агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам и ногам десяток стран. Я вижу также серую вымуштрованную послушную массу свирепой гуннской солдатни, надвигающейся подобно тучам ползущей саранчи. Я вижу в небе германские бомбардировщики и истребители с еще незажившими рубцами от ран, нанесенных им англичанами, радующиеся тому, что они нашли, как им кажется, более легкую и верную добычу. За всем этим шумом и громом я вижу кучку злодеев, которые планируют, организуют и навлекают на человечество эту лавину бедствий…».

Когда покойного фельдмаршала Бернарда Монтгомери, известного английского полководца ХХ века, попросили составить список военных ошибок, которых следует избегать, под номером один он написал: «Вторжение в Россию. Это всегда неудачная мысль». Как бы в подтверждение этого и многих других высказываний различных исторических деятелей, включая «железного канцлера» Германии Отто фон Бисмарка, спустя ровно три года после немецкого вторжения в СССР – 22 июня 1944 года – советское командование начало операцию «Багратион». Потом историки назовут эту операцию «катастрофой» для немецкой армии. Кстати, так же они называли немецкую операцию «Барбаросса» для Вооруженных сил Советского Союза.