Преемники. От царей до президентов

Кадровую политику Брежнев, как и все лидеры нашей страны, проводил, опираясь главным образом на личные знакомства. В брежневские времена даже бытовало изречение: "Раньше были допетровские времена, потом петровские, а теперь днепропетровские" — так много людей перетащил к себе в Москву из Днепропетровска, где он когда-то работал, Леонид Ильич.

В очередной раз приходится констатировать, что и на сегодня в России в этом вопросе мало что изменилось. К той давней цепочке "допетровские, петровские, днепропетровские времена" надо лишь добавить дополнительное звено — "питерские". Вот и вся новизна.

Конечно, по должности Брежнев был вынужден периодически пытаться вникнуть и в другие сферы жизни страны. Даже в откровенно ненавистную ему идеологию. В трудах Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина Брежнев ориентировался слабо и даже на посту генсека не выказывал ни малейшего желания познакомиться с основами марксизма-ленинизма ближе. И тем не менее приходилось заниматься даже идеологией, хотя бы для того, чтобы периодически разнимать передравшиеся между собой внутрикремлевские группировки. Но делал это Брежнев очень неохотно и всегда старался удовлетворить в ЦК и аппаратчиков-консерваторов, и аппаратчиков-либералов.

Элита получила то, чего давно хотела. Очень точно по этому поводу высказался Рой Медведев в своей книге о Брежневе:

Основная часть аппарата опасалась появления во главе ЦК КПСС каких-либо сильных лидеров вроде Шелепина (просталинистский вожак так называемой "молодежной группы", сформированной из бывших руководителей ВЛКCM, куда входил и один из руководителей антихрущевского заговора тогдашний глава КГБ Семичастный. — П. Р.), но не симпатизировала и таким догматикам и аскетам, как Суслов. Партийную бюрократию в данном случае больше всего устраивал именно слабый и относительно доброжелательный руководитель, выступавший под лозунгом стабильности, против резких перемен… В сущности, Брежнев стал выразителем интересов и настроений партийно-государственного аппарата, он возвратил ему многие утраченные ранее привилегии, повысил оклады и почти ничем не ограничивал власть местных руководителей и руководителей республик.

Кстати говоря, Хрущев точно вычислил своих преемников. А это, между прочим, редчайший случай в нашей истории. В октябре 1963 года, когда Никита Сергеевич принимал лидера французских социалистов Ги Молле, тот его спросил о новом поколении советских руководителей, которые могли бы прийти на смену Хрущеву. В своем ответе тогдашний советский генсек на первое место поставил Брежнева, затем нахваливал компетентность Косыгина и под конец приплюсовал к ним Подгорного. Когда после октябрьского Пленума дым постепенно рассеялся, мир обнаружил на трех ключевых постах именно эти фигуры: Брежнев возглавил партию, Косыгин — правительство, а Подгорный — Верховный Совет.

Если взглянуть на биографию Леонида Брежнева, то внешне она выглядит очень достойно: и в гимназии поучился (правда, всего два года), и кочегаром был, землеустроительный техникум окончил. Наконец, воевал, пусть и политработником, но ведь пули свистели и над его головой. Даже прошел среди самых заслуженных солдат родины на параде Победы. Потом по поручению партии то восстанавливал разрушенное войной хозяйство, то руководил союзной республикой — Молдовой. Поднимал целину, курировал в самые славные, гагаринские времена космос К тому же участвовал вместе с Жуковым в историческом аресте Берии.

Но это если глядеть издалека. Брежнев действительно бездельником или уклонистом никогда не был, однако если разбираться всерьез, то окажется, что главной заслугой Леонида Ильича везде был не его собственный вклад в общее дело, а умение не мешать работать другим. За что, кстати, многие ему были искренне благодарны. Что и понятно. Чего-чего, а безграмотных, но нахрапистых и самоуверенных администраторов советская эпоха наплодила в неумеренном количестве. На этом фоне всегда вежливый, сочувствующий Леонид Ильич мог показаться едва ли не ангелом. Тем более что при возможности вполне искренне готов был и помочь. В рамках своих полномочий.