Прегрешения богов

   — В другой раз предупреждай трау, если ожидается присутствие Царя Слуа.

   — Прости, не подумала.

   — Лорд Шолто подтвердил то, что мне по телефону сообщил Утер. Я его поставил на другой стороне улицы, поглядывать за домом.

   — Он что-то видел?

   — Ничего относящегося к делу.

   Джереми махнул рукой, предлагая войти в спальню, где лежал второй труп. Лицо у мужчины было порезано так же, как у женщины, но сейчас, сумев отвлечься от лиц, я поняла, что Рис и Джереми не ошиблись: она была брауни, а он — человек. Руки, ноги и торс у него были вполне пропорциональны. Одет он был в халат, который убийцы прорезали в нескольких местах — для сходства с лохмотьями, которые носил брауни из сказки, — но здесь и близко не было той тщательности, что с первой жертвой.

   Иллюстрацию здесь тоже оставили, и картина совпадала, но реквизит здесь был импровизированный. Тело уложили на спину, как на иллюстрации — она изображала брауни, пьяного от волшебного вина. На самом деле брауни никогда не напиваются — напиться может богарт, а не брауни. А если брауни становится богартом, он превращается в очень опасное существо; это превращение сродни тому, что описано в истории доктора Джекила и мистера Хайда. Пьяный брауни не уляжется мирно спать, как перебравший человек. Но сказки часто таковы: что-то в них очень-очень правильно, а остальное бывает до смешного далеко от истины.

   — Может, книгу они и принесли с собой, но эту иллюстрацию выбрали поздно, так что не смогли подобрать все нужные предметы.

   — Согласен, — сказал Джереми.

   Тон был какой-то странный, я повернулась к нему.

   — Так что такого важного видел Утер, если к делу оно не относится?

   — Кто-то из журналистов пораскинул умишком и высчитал, что небольшого роста женщина под ручку с Джулианом должна быть замаскированной принцессой.

   Я вздохнула:

   — И они меня поджидают снова?

   Он кивнул:

   — Боюсь, что так, Мерри.

   — Черт, — сказала я.

   Он опять кивнул.

   Я вздохнула. Покачала головой.

   — Не могу сейчас об этом думать. От меня ждут помощи здесь.

   Он улыбнулся и похлопал меня по плечу:

   — Вот это мне и надо было знать.

   Я подняла брови:

   — О чем ты?

   — Если бы ты ответила иначе, я бы перестал посылать тебя на настоящие расследования и ограничил твою деятельность светской тусовкой.

   Я уставилась на него во все глаза:

   — То есть посылал бы меня только к знаменитостям и рвущимся в знаменитости, которым приспичило заманить к себе в дом принцессу фейри?

   — Это удивительно хорошо оплачивается, Мерри. Они выдумывают несуществующее дело, я посылаю тебя или твоих красавцев мужчин, и пресса слетается к ним, как воробьи на угощение. Все довольны, а мы зарабатываем кучу денег на пустом месте.

   Я немного подумала.

   — Так ты говоришь, избыток внимания со стороны прессы приносит нам деньги, которых иначе не было бы?

   Он кивнул и улыбнулся, блеснув белыми ровными зубами — единственной «подправленной» чертой своей внешности.

   — У тебя вот что есть общее, Мерри, с любой знаменитостью: если пресса перестала превращать твою жизнь в кошмар — значит, плохи твои дела.

   — В прошлую субботу репортеры в погоне за мной выдавили витрину.

   Он пожал плечами:

   — И это показали в новостях по всему миру. Хотя ты, небось, весь уик-энд телевизор не включала?

   Я улыбнулась:

   — Ты же знаешь, я не смотрю передачи со своим участием. Да и заняться нам есть чем, кроме телевизора.

   — Будь у меня столько девушек, сколько у тебя парней, я бы тоже телевизор не смотрел.

   — Ты бы не выдержал, — улыбнулась я.

   — Ты что, сомневаешься в моей выносливости? — шутливо спросил он.

   — Я женщина, а ты мужчина; У нас бывают множественные оргазмы, а вам не дано.

   Он невольно расхохотался. Кто-то из копов изумился вслух:

   — Господи, они еще и смеются, на это глядя. Они и правда бесчувственные, как о них говорят!

   Ответила ему Люси от дверей:

   — По-моему, твоя патрульная машина только что поинтересовалась, где ты бродишь.

   — Они смеются над трупом!

   — Нет, не над трупом. Они смеются потому, что навидались такого, от чего ты с криком помчался бы к мамочке.

   — Хуже, чем это? — Он показал на тело.

   Мы с Джереми одновременно кивнули и сказали:

   — Да.

   — Но как вы можете смеяться?

   — Пойди проветрись, — сказала Люси. — Шагай.

   Тон ее не допускал возражений. Коп вроде бы хотел поспорить, но подумал и не стал. Он ушел, Люси повернулась к нам:

   — Извините, ребята.

   — Все нормально, — сказала я.

   — Нет, не нормально, — не согласилась она. — Да, тебя нашли репортеры. По крайней мере думают, что нашли.

   — Джереми мне уже сказал.

   — Надо будет тебя аккуратно вывезти, пока на тебя не слетится больше стервятников, чем на убийство.

   — Мне жаль, что так получается, Люси.

   — Да я знаю, что удовольствия это тебе не доставляет.

   — Ну, мой босс только что мне сообщил, что я куда больше зарабатываю на выдуманных преступлениях в светской тусовке, чем на реальных делах.

   Люси глянула на Джереми, приподняв бровь:

   — Правда?

   — Чистая и совершенная, — сказал он.

   — Ладно. Все равно тебе нужно будет показаться там, на улице, чтоб эти бульдоги из прессы на нас не повисли.

   Я кивнула.

   — Вы ничего еще не накопали о женщине, о брауни? — спросила я.