Преимущества и недостатки существования

Будиль хочет, чтобы и ей досталась частичка славы. Если бы она не позвонила, и так далее. Она не помнит, кому посылала сообщения, с кем говорила, успела ли обзвонить всех, кого надо. Списки отправленных сообщений и набранных номеров пусты. В первую секунду она думает, что ненароком стерла их, но потом вспоминает, что сделала это намеренно, чтобы оградить себя от чтения. Если бы ей вздумалось читать их на трезвую голову, при дневном свете, пришлось бы выпить, а было еще слишком рано. Хватит того, что она написала сообщения и отправила, и лучше о них не вспоминать. Какая она сообразительная, уже с ночи понимает, что не захочет читать сообщения утром, и стирает их так же быстро, как отправляет, с глаз долой.

— Очень гуманно, — говорит она, — но, может быть, все-таки зря?

Mission completed [14]

Будиль собирает вещи. Миссия закончена, пора отправляться, она заказала такси, и тут они видят Сванхильд, она идет через шхеры, как всегда тяжелой походкой, в тоске и печали.

— Ну, что я говорила?

— Бедная Сванхильд!

Женатый мужчина порвал с ней. Из-за звонка жена стала подозрительной. Теперь он разозлен, он ненавидит ее и больше не хочет встречаться.

— Ты понимаешь, что ты наделала?

— Я вижу, ты плачешь. Но ты плакала вчера, ты плакала позавчера, ты плакала два дня назад, и ты будешь снова плакать завтра.

— Я хочу лежать вместе с ним в могиле!

— Ха! Только он предпочтет труп посвежее.

— Мне холодно, я никуда не двигаюсь, все время стою на месте.

— Посмотри на Бренне, он освободил себя молотком и ножовкой.

— Я пытаюсь заставить любовь прийти ко мне, но она не идет.

— Помолчи! Будешь продолжать в том же духе, мы протрезвеем, похолодеем и состаримся.

Она поворачивается к Нине:

— Спасибо, киска. Как было хорошо! Я чудесно повеселилась, — она придвигается ближе, — но, боже мой, как скучно было бы здесь без меня.

Будиль голосует, такси останавливается, она садится и опускает стекло:

— Итак, друзья мои, я покидаю место преступления. Удачи со стихотворением и затворничеством! Тоска — это условие, Сванхильд, забвение — инструмент, а жизнь — праздник. Аминь!

Interregnum [15]

Вновь воцаряется мир. В сумерках проплывают корабли, четырехугольники цвета мела с громко гудящими трубами, а над ними — неподвижные веера из дыма.

Даже если она попадет в тюрьму, она выживет, лишь бы удавалось писать, так она думала. Если бы у нее была ручка и бумага или что угодно, чем можно записывать, кусочки штукатурки или сухие листья, которые, как она читала, использовали в каких-то далеких тюрьмах. К счастью, поэтам проще, чем романистам.

Какой-то африканский политик-оппозиционист, отсидевший долгий срок, старался двигаться как можно больше и даже уставал по вечерам и долго спал, а во сне оказывался на свободе. Она бы делала так же. Двигалась бы по-всякому, ходила по кругу, тренировала самые ненужные мышцы и самые нужные, тянулась бы к потолку и к углам, пиналась в дверь, делала сальто без разбега. В голове создавался некий балет, иногда ей хотелось танцевать. Да, она могла бы продержаться, и как приятно это сознавать.

Больше никто не заказывает банкетов, но на выходных неожиданно приезжает еще одна семья с детьми и весь день проводит на пляже. Дети купаются в прогревающейся день ото дня воде, лепят песчаные куличи и строят замки лопаткой и совочком, одалживают мячи у Уле, надувают их из баллона с гелием, который Франк Нильсен до сих пор не забрал. Вечером повсюду раскиданы вещи, брошены и забыты в песке и кустах, — разорванные и испачканные, они не жалуются, разрешают на себя садиться и наступать. С благодарностью, проникшись их терпением, Нина собирает вещи, когда солнце опускается, а гниловато-соленый запах моря смешивается с горько-сладким ароматом кампари.

Обгоревшие на солнце, днем дети спят. Родители относят их в постель, а потом сидят за коньяком на слабо освещенной веранде. Запах водорослей теперь такой же сильный, как запах земли в лесу, за домом слышен шорох деревьев, такой же сильный, как шум волн у берега. Простыни развеваются на веревках, словно неуправляемые паруса, начинается позднее лето.

По четвергам вечером приезжает Юхан Антонсен, иногда в полном составе появляется боснийское трио, если, правда, они не рыбачат, или не столярничают в летнем домике, или не мастерят клеток для птиц и подносов, которые они задешево продают, разъезжая по округе на бордовом «вольво» Антонсена.

Францен появляется с новой фру Францен, по счастью, у Нины отложены его десять тысяч крон. Приезжают бездетные, которые со временем выглядят еще более бездетными, и чужие дети раздеваются и выставляют напоказ свои пухлые ручки и ножки и издают детские звуки. Фру Хюсет смотрит на них так, что матери притягивают детей к себе, чтобы их не украли. Такое случается, и Нина обычно пропускает подобные заметки в газетах. И долгосрочные прогнозы погоды, если в них предсказывают осадки, и статьи о неразрешимых войнах и засухах в далеких странах, каждая секунда лета дорога.