Преисподняя «Астра-1»

— Всех специальностей. Физиков, химиков, математиков, биологов, генетиков, технологов. Задействованы были все направления. Это был личный приказ товарища Сталина. Помимо этого, были и другие приказы. Но товарищ Сталин неожиданно умер, а наша работа, после определенных изменений, в строгой секретности продолжилась. На поверхности, в Министерстве обороны, лишь узкий круг лиц знал о том, что происходило внизу. Это тщательно хранилось в секрете. Более тридцати лет объект успешно справлялся со всеми задачами. Десятки инновационных открытий, сотни изобретений… Новейшая военная техника, оружие, медикаменты, яды, топливо… Некоторые из этих разработок были отправлены на поверхность и внедрены в массовое производство. Объект быстро строился, увеличивая собственные внутренние территории и резервы.

В 1985 году, мы начали работу над строительством нов… — полковник осекся на полуслове. Неожиданно, справа и слева, под самым потолком, одновременно вспыхнули красные лампы, а где-то позади меня завыла противная сирена.

— Какого черта? — Зимин вскочил с места, схватил телефонную трубку и без церемоний рявкнул туда: — Дежурный! Что? А ну, повтори!

Отбросив ее в сторону, он засучил рукава, подскочил ко мне и ухватив меня за шею, заорал:

— Ну?! Сволочь! Ваша работа?

— Я не… Не понимаю… — захрипел я, пытаясь вырваться. Хватка у него была железная.

— А я ведь хотел по-хорошему! — он вдруг отпустил меня и швырнул на пол. — Петров!

— Я! — дверь распахнулась и в кабинет, под дружный вой сирен, ввалился вспотевший, порядком потрепанный майор. — Там, эта… Авария!

— Знаю! — отмахнулся полковник. — Этого доставить обратно к Германову! Пусть по горло накачает его своей экспериментальной химией, до тех пор, пока он не сдохнет, подобно собаке. Остальных в карцер! Гнить!

Майор осклабился.

— Есть! Охрана, сюда! — он только и ждал чего-то подобного. — Этого ведите обратно к Германову! А тех, троих, в изолятор!

— Подготовьте мне дрезину, живо! — приказал Зимин, затем подошел к массивному железному шкафу в углу комнаты и распахнул двери. — Главного инженера и всю обслугу реактора к объекту! Аварию устранить в самые короткие сроки!

— Есть!

Последнее, что я успел увидеть до того, как меня вывели из кабинета, это какой-то странный, громоздкий комбинезон, который Зимин извлекал из шкафа.

— Вы? Это вы сделали? — спросил мен побледневший профессор Германов, закрывая дверь моей камеры.

— Да что сделал-то? — взорвался я. — Что, чёрт возьми, происходит?

— Реактор! Ядерный реактор, обеспечивающий энергией весь комплекс, в аварийном состоянии. Там произошел взрыв.

— Ни я, ни мои друзья ни в чем не виноваты. Поверьте!

— Вы считаете, я должен вам верить? Почему?

— А есть причины не верить? — спросил я, но поздно сообразил, что произнес глупость — у Германова, как и остальных, был основательно промыт мозг. Что тут за ерунда творилась все эти годы? Что за идеология? Откуда эти предрассудки о диверсантах?

— Полковник только и ждал вашего появления… Он говорил… — осекся Германов.

— Да сволочь ваш полковник! — перебил я. — У него паранойя! Свихнулся совсем!

— Почему?

— Да потому! — вскрикнул я. — Потому, что любой, кто, неважно по каким причинам, любым причинам, случайно окажется в этом месте, сразу же будет приписан к диверсантам! Это же бред! Вы со стороны это послушайте!

— Окажется случайно? Это секретный объект Министерства обороны! Здесь не проходной двор.

— Ну, мы же здесь! — я развел руки в стороны. — Мы понятия не имели, что тут… все это. Мы секретное Московское метро искали.

— Этот объект — часть того самого секретного метро! Хотя, конечно, отрезанный от основного метрополитена.

Я замер, мгновенно успокоившись. То есть, получается, что наша первоначальная версия о метрополитене все-таки реальна?

— Отсюда есть выход?

— Разумеется! Но вам к нему не пройти! Личный приказ Зимина!

Глава 17. Побег

Разговор с профессором оказался весьма продуктивным. Германов, хоть и относится к моим словам с явным недоверием, но был вовсе не из числа параноиков, в отличие от самого полковника Зимина. И хотя я все ещё находился в камере, приказ полковника накачать меня химией Германов выполнять не почему-то не спешил, а это не могло не радовать. И хотя, кроме Зимина, профессора и того, майора — дознавателя я больше ни с кем не контактировал, общая картина мне уже была известна — нас заведомо, без разбирательств, заклеймили как врагов. Без выяснения обстоятельств, проверок. Действительно, зачем все усложнять?