Прекрасная дикарка

– То печенье, которое она так любит, – тихо сказал Малкольм Элис, очутившись снаружи. – Оно все еще в каноэ?

– Сюда мы его не приносили. Наверняка да.

– Надо будет дать ей одно, чтобы не кричала.

– Да, если…

– Следи, чтобы за нами Эндрю не пошел.

– Ты дорогу-то до каноэ помнишь?

– Если будем идти все время вниз, рано или поздно дойдем.

На это он, по крайней мере, надеялся. Даже если Джордж Боутрайт уже совсем пришел в себя (что было сомнительно), вряд ли стоило просить его проводить их до лодки. Он бы захотел знать, куда они собрались и что намерены делать, – и непременно стал бы отговаривать.

Малкольм выбросил эти мысли из головы. Похоже, у него появилась новая способность: теперь он мог по собственной воле прекратить думать о том, о чем думать не хотел. Шагая по озаренной луной тропинке, он то и дело отталкивал куда-то в сторону мысли о маме и папе и о том, как им, наверное, сейчас плохо: думают, куда он пропал, жив ли, как найдет дорогу домой посреди потопа… Под дубами царила тьма, так что неважно, какое у него сейчас лицо, все равно никто не видит… К тому же, он и с этим быстро справился – всего за несколько секунд.

– Вон уже и вода, – сказала Элис.

– Идем тише, – скомандовал он. – Тут могут и другие лодки шастать.

Они стояли неподвижно в древесной тени, глядя во все глаза и слушая во все уши.

Впереди простиралась водная ширь. Никаких посторонних звуков, только шелест волн о траву и кусты.

Малкольм попробовал вспомнить, где они бросили лодку, слева от тропинки или справа?

– А ты помнишь, где…

– Да вон же она, смотри, – ответила Элис.

Она показывала налево; Малкольм проследил за ее взглядом и действительно увидел лодку. Та стояла почти на виду, но при этом всего мгновение назад ее как будто там и не было. Луна светила так ярко, что под деревьями все тонуло в путанице теней.

– Ты видишь лучше меня.

С этими словами он вытащил лодку на траву, осмотрел от носа до кормы и развернул правильной стороной.

Он обращался с ней очень нежно, ощупывая каждый дюйм корпуса, проверяя, насколько прочны скобы для обручей, пересчитывая сами обручи, лежавшие на дне каноэ. Под конец он убедился, что тент аккуратно свернут и лежит, где надо, а корпус не поврежден, хотя гладкая цыганская краска местами оказалась поцарапана.

Малкольм столкнул «Дикарку» на воду, и снова неодушевленная вещь словно обрадовалась и ожила, встретившись с родной стихией. Он придерживал ее за планшир, пока Элис залезала внутрь, а потом передал девушке рюкзак, который забрал у мертвого Боннвиля.

– Черт, ну и тяжелый же он! – возмутилась она. – Что там внутри такое?

– Не было времени посмотреть. Как только спасем Лиру и найдем безопасное место для стоянки, откроем и поглядим. Готова?

– Да, давай.

Она накинула одеяло на свои худенькие плечи и заняла место назадсмотрящего; Малкольм взялся за весло. Луна только что глаза не слепила; река казалась сплошным листом стремительно скользящего стекла. Как хорошо было снова грести, несмотря на все ушибы и синяки! Малкольм уверенно вывел лодку на середину потока. О том, какую скорость они набрали, говорило только ощущение холодного ветра, овевавшего лицо, да случайная дрожь борта, когда какое-нибудь препятствие глубоко под водой поднимало легкую волну.

Тысяча опасений снедали его. Если они промахнутся мимо монастыря, им ни за что не выгрести назад против такого течения. А если не промахнутся и пристанут, а там окажется стража? Или просто не удастся проникнуть внутрь? Или вот еще… И так далее, без конца и края. В итоге он решительно отодвинул эти мысли с пути.

Каноэ летело вперед. Луна сияла все так же ярко. Элис следила за тем, что творилось сзади, слева и справа, и до самого горизонта: никаких других лодок и вообще ни единого признака жизни. Они почти все время молчали. После битвы с Боннвилем что-то серьезно изменилось между ними, и дело даже не в том, что Элис завела привычку звать его Мал. Стена враждебности рухнула и пропала. Теперь они были друзья. И сидеть в одной лодке стало на удивление легко.

Что-то блеснуло впереди, у самого горизонта, пока еще совсем далеко.

– Как думаешь, это свет вон там? – он указал рукой.

Она обернулась и посмотрела.

– Может и да. Но больше похоже просто на что-то белое, а сверху луна светит.

И тут оно пришло снова – блестящее кольцо, его личная аврора. Уже такая знакомая, что Малкольм почти обрадовался, хоть она и мешала разглядеть то, что находилось прямо за ней. А посреди чудесно сверкающего кольца разрасталось то, о чем сказала Элис: громадное белое здание, сияющее в лунном свете.

Они неслись так быстро, что картина вскоре обрела ясность. Элис оказалась абсолютно права: из воды, словно замок, поднималось огромное строение. Правда, на деле это был совсем не замок – вместо главной башни в самом сердце его вздымался шпиль часовни.

– Вот и он, монастырь! – сказал Малкольм.

– Чертова махина, – пробурчала Элис.