Прекрасная дикарка

Как только они скрылись из виду, монахини ворвались в комнату и окружили сестру Бенедикту. Они гладили Лиру по головке и ворковали что-то сочувственное и восхищенное. Плач тут же прекратился; девочка заулыбалась и словно распушила перышки, как будто только что сделала что-то очень умное.

Мистер Тапхаус взял Малкольма за плечо и мягко, но решительно повлек прочь.

– А вот это были зло… зло-у-мыш-лен-ни-ки? – спросил Малкольм по дороге в мастерскую.

– Они самые, – ответил старик. – Пора нам тут прибраться. Шурупы оставь до следующего раза.

Больше он ничего не сказал, так что Малкольм помог ему подмести и принес ведро воды для тряпок, которыми мистер Тапхаус вытирал датское масло – чтобы они, чего доброго, не загорелись.

А потом пошел домой.

– Мам, а что такое Управление защиты детства?

– Никогда о таком не слыхала. Ешь давай.

Набив рот сосисками и горохом, Малкольм рассказал, что случилось в монастыре. Она уже и сама видела Лиру, и даже держала ее на руках, так что могла понять, как себя чувствовали бы монахини, если бы у них отобрали ребенка.

– Ужас какой! – сказала она. – А как там сестра Фенелла?

– Когда мы шли обратно, ее в кухне не было. Наверное, пошла прилечь. Они ее до смерти напугали.

– Вот ведь бедняжка. Надо будет отнести ей завтра сердечной настойки.

– А вот сестра Бенедикта и бровью не повела. Ты бы видела этих злоумышленников, когда она взяла их ордер и вот так разорвала!

– Как-как ты их назвал?

– Злоумышленники. Это я от мистера Тапхауса новое слово услышал.

– Гм-м, – пробормотала мама.

Пока они разговаривали, Элис мыла посуду, как всегда молча и с мрачным выражением лица. Они с Малкольмом друг друга игнорировали – тоже как всегда. Но стоило только миссис Полстед выйти за чем-то в подвал, как, к огромному удивлению Малкольма, деймон девушки зарычал.

Мальчик в изумлении уставился на него. Деймон Элис, на этот раз в облике крупной жесткошерстной дворняги, сидел на полу позади нее. Шерсть у него на загривке встала дыбом, а глаза были устремлены на Элис. Та вытерла мокрую руку о платье и потрепала его по голове.

– Я знаю, что такое Управление защиты детства, – буркнула она.

У Малкольма рот был набит едой, но он все равно сумел выдавить:

– И что же это? Кто они?

– Сволочи! – сказал деймон и снова зарычал.

Малкольм не знал, что ответить, а деймон больше разговаривать не пожелал. Тут вернулась мама, деймон лег на пол, а Малкольм с Элис снова замолчали.

Посетителей в тот вечер было немного, так что работой Малкольма не завалили. Он поднялся к себе в комнату и написал список главных рек Англии для домашнего задания по географии, а потом нанес их все на карту. Рек оказалось больше, чем он думал. Наверняка сейчас все полны, как Темза, – ну, если, конечно, везде такие же сильные дожди, как у них, на юге. А если это и вправду так, наверняка и в море воды прибавилось. Интересно, как бы «Прекрасной дикарке» понравилось в море? Можно ли дойти на веслах до Франции? Он открыл атлас на странице с Ла-Маншем и попытался его измерить с помощью циркуля и крошечной шкалы внизу листа, но там все оказалось слишком мелким, чтобы нормально прочесть.

Хотя вообще-то нет – не слишком. Ему просто что-то мешало. Что-то совсем маленькое мерцало и плавало прямо в той точке, куда смотрел Малкольм, так что он не мог толком ничего разглядеть. Вокруг все оставалось совершенно четким – вернее, так казалось, пока он не перевел взгляд и не попробовал посмотреть на что-нибудь еще. Мерцающее нечто передвинулось туда же. Оно все время оставалось прямо на линии взгляда и мешало разглядеть то, что было за ним.

Малкольм попробовал смахнуть его со страницы, но безуспешно. Протер глаза, но мерцание никуда не делось. Все оказалось даже интереснее: он продолжал его видеть даже с закрытыми глазами!

А еще оно постепенно увеличивалось. Это было уже не пятнышко, а линия: изогнутая дуга вроде буквы «С»… и она сверкала и змеилась, переливаясь черным, белым и серебряным.

– Что это такое? – спросила Аста.

– Ты ее тоже видишь?

– Я, скорее, чувствую. А ты что видишь?

Малкольм описал, как мог.

– А ты что чувствуешь? – спросил он.

– Что-то странное… как будто издалека. Словно между нами много-много миль, но я все равно вижу все так ясно и спокойно. И ничего не боюсь. Чувствую только спокойствие… А что эта штука делает сейчас?

– Растет. Я уже могу видеть то, что за ней. Она приближается. Я вижу слова на странице и вообще все прямо сквозь нее. От этого голова немножко кружится. Если смотреть на нее в упор, она куда-то ускользает. Сейчас она вот такого примерно размера.

Он свел большой и указательный пальцы, оставив промежуток дюйма в два.

– Может, мы начинаем слепнуть? – предположила Аста.

– Нет, не думаю. Я прекрасно все вижу сквозь нее. Она как будто приближается и растет, но при этом двигается куда-то в сторону, к краю… будто собирается проплыть мимо моей головы, дальше…