Прекрасная дикарка

– Люди… несколько человек в форме… ворвались силой, хотят увезти Лиру… – выдохнула она.

Малкольм чуть не вскрикнул. Они бы его все равно не услышали, так громко хрустел гравий у них под ногами. Кроме того, сестра Фенелла от ужаса ничего не соображала, а мистер Тапхаус вообще был туговат на ухо. Так что, Малкольму никто не мешал следовать за ними. Он только жалел, что тоже не прихватил молоток побольше.

– Они сказали, кто они такие? – спросил мистер Тапхаус.

– Нет… или я не поняла. Они похожи на солдат или полицию, или еще кого в том же духе… Ох, господи…

Тут они добрались до кухни. Сестра Фенелла прижала одну руку к сердцу, другой зашарила вокруг – Малкольм тут же подскочил и придвинул ей стул. Прерывисто дыша, она села. Малкольм подумал: вдруг она сейчас умрет? Нужно срочно что-то делать, как-то спасать ей жизнь, да только он не знал, что… и ведь была еще Лира…

Дрожащей рукой монахиня указала в сторону коридора. Говорить она уже не могла.

Мистер Тапхаус медленно двинулся в том направлении. Против компании Малкольма он, кажется, не возражал. В коридоре, у комнаты, где находилась Лира, толпились монахини, всех их Малкольм хорошо знал. Они взволнованно переминались под закрытой дверью.

– Что тут происходит, сестра Клара? – спросил мистер Тапхаус.

Сестра Клара была пухлая, румяная и на редкость разумная. Она слегка вздрогнула от неожиданности, но тут же зашептала:

– Трое мужчин в форме!.. Сказали, что приехали за ребенком. Сестра Бенедикта сейчас с ними разговаривает.

За дверью громыхнул мужской голос. Мистер Тапхаус двинулся вперед, и монахинь как ветром смело с дороги. Малкольм не отставал от него.

Старый плотник трижды постучал в дверь, потом открыл ее. Малкольм услышал мужской голос:

– …у нас есть все необходимые полномочия.

– Сестра Бенедикта, вам нужна помощь? – громко спросил мистер Тапхаус.

– Кто это… – начал было гость, но настоятельница перебила его.

– Благодарю вас, мистер Тапхаус. Прошу, постойте снаружи, если вам не трудно. Дверь оставьте открытой – эти джентльмены как раз уходят.

– Не думаю, что вы вполне понимаете ситуацию… – произнес другой голос, приятный и, по-видимому, принадлежавший человеку образованному.

– О, я отлично все понимаю, – отвечала монахиня. – Вам пора. И не трудитесь возвращаться.

Малкольм был восхищен тем, как ясно и спокойно звучал ее голос.

– Позвольте, я объясню еще раз, – сказал второй человек. – У нас ордер от Управления защиты детства…

– Ах, да, ордер, – сказала сестра Бенедикта. – Позвольте-ка взглянуть.

– Я вам его уже показывал.

– Хочу посмотреть еще раз. Вы не дали мне как следует его прочитать.

Судя по шуршанию, в комнате развернули лист бумаги. На несколько секунд воцарилась тишина.

– Что это за управление, о котором я никогда не слышала?

– Оно находится под юрисдикцией Дисциплинарного Суда Консистории. О нем, я надеюсь, вы слышали.

А дальше Малкольм, которому удалось заглянуть в дверь, увидел, как сестра Бенедикта разорвала ордер и бросила их в огонь. Кто-то из монахинь ахнул. Мужчины, прищурившись, смотрели, как горит бумага. Они были в черной форме, двое даже не потрудились снять фуражки, что само по себе было уже невежливо, подумал Малкольм.

Сестра Бенедикта взяла Лиру на руки и крепко прижала к себе.

– Неужели вы даже на мгновение могли подумать, – сказала она, и в голос ее звучал гнев, – будто я допущу, чтобы дитя, вверенное нашей заботе, забрали трое проходимцев на основании какого-то клочка бумаги? Трое чужаков, ворвавшихся в это святое место без приглашения! Запугавших самую старую и больную из нас угрозами и оружием – да, оружием, которым вы размахивали у нее перед носом! Да кем вы себя возомнили? И понимаете ли, куда пришли? Восемь столетий сестры с заботой и гостеприимством принимают тут страждущих. Задумайтесь, что это значит. Неужели я забуду святые обеты лишь потому, что трое хулиганов в форме проникли к нам силой и попробовали нас напугать? Забрать беспомощное дитя шести месяцев от роду! А теперь – вон! Прочь отсюда и больше не возвращайтесь.

– Вы, кажется, не расслышали…

– Что ж, расскажите мне, чего я не расслышала. Вон отсюда, негодяй! Забирай своих головорезов и проваливай! А дома советую тебе помолиться и как следует попросить у Господа прощения за то, что вы натворили!

Все это время Лира и ее крошка-деймон чирикали о чем-то на своем, им одним понятном языке. Но тут они почему-то замолчали, и из свертка донеслись тоненькие, неуверенные всхлипывания. Крепко держа на руках девочку, сестра Бенедикта выпрямилась во весь рост перед незваными гостями и обожгла их гневным взглядом. Выбора у них не оставалось; мужчины мрачно направились к двери. Мистер Тапхаус отступил на шаг, чтобы пропустить их. Малкольм и монахини последовали его примеру, и незнакомцам пришлось пройти сквозь своего рода караул – только не почетный, а, скорее, позорный.