Прекрасная незнакомка

Было трудно представить, что они не виделись пять месяцев. Глядя на это лицо, которое она так часто видела мысленно, закрывая глаза, Рафаэлле показалось, что они расстались не далее, как вчера.

— Хорошо. Как ты?

Он вздохнул:

— У тебя в самом деле все в порядке, Рафаэлла?…

Она кивнула, не понимая, почему он не ответил на ее вопрос. Стал ли он счастливее? Встретил ли кого-нибудь? Разве не ради этого она отказалась от него? Ее жертва не должна быть напрасной.

— Я до сих пор не понимаю, зачем ты так поступила.

Алекс прямо смотрел ей в глаза и явно не собирался уходить. Он ждал целых пять месяцев, чтобы во всем разобраться. И не думал отступать, даже если бы его стали оттаскивать силой.

— Я уже говорила тебе. Мы разные люди.

— Разве? Из двух разных миров, не так ли? — сказал он с горечью. — И кто же тебя этому научил? Отец? Кто-нибудь еще? Может, один из твоих кузенов?

Ей хотелось сказать ему, что это его сестра устроила им эту ужасную жизнь. Его сестра и ее отец, со своими идиотскими нравоучениями и угрозами обо всем сообщить Джону Генри, пусть даже это убьет его… и что это было бы на ее совести. Что она хочет, чтобы у него были дети, которых никогда не будет у нее…

— Меня никто ничему не учил. Я просто поняла, что так будет лучше.

— Вот оно что! А тебе не приходило в голову, что мы должны были это обсудить? Знаешь, как взрослые люди. Меня учили родители, что прежде, чем предпринимать шаги, влияющие на чужую жизнь, следует объясниться.

Рафаэлла заставила себя посмотреть на него холодным взглядом:

— Все это начало сказываться на моем муже, Алекс.

— Да ну! Странно только, что ты обнаружила это, будучи в Испании, за шесть тысяч миль от дома.

Она умоляюще смотрела на него, и в ее глазах промелькнула боль, не покидавшая ее все эти месяцы. Алекс уже успел заметить, как она осунулась, что у нее под глазами круги, а руки стали совсем прозрачными.

— Зачем ты все это делаешь теперь Алекс?

— Затем, что ты не дала мне возможности все выяснить в июле. — Он звонил ей, когда она вернулась в Сан-Франциско, но она отказывалась подходить к телефону. — Ты понимала, что означало это письмо для меня? Или ты об этом не подумала?

Внезапно, взглянув ему в лицо, Рафаэлла поняла, что он имел в виду. Сначала его бросила Рэчел, не оставив ему даже шанса сразиться с невидимым соперником — заработком в сто тысяч долларов в год. Рафаэлла поступила с ним не лучше, спрятавшись за спину Джона Генри и их «несоответствие» друг другу. Неожиданно она взглянула на все с другой стороны, и ей стало стыдно смотреть ему в глаза. Она опустила взгляд под пристальным взором Алекса и взяла горсть песку.

— Прости… ради Бога… прости… — Она подняла на него глаза, полные слез. И боль, которую он прочитал в ее глазах, толкнула его упасть на колени.

— Если бы ты знала, как я люблю тебя!

Рафаэлла отвернулась и прошептала:

— Алекс, не надо…

Но он взял ее за руку и повернул ее лицом к себе.

— Ты слышишь? Я люблю тебя. И тогда любил, и сейчас, и буду любить всегда. Возможно, я не совсем тебя понимаю, может, мы и правда слишком разные, но я постараюсь тебя понять, Рафаэлла. Я смогу, только дай мне шанс.

— Зачем? Почему ты должен довольствоваться половиной, если можешь получить от жизни все сполна?

— Так вот в чем дело?! — Иногда ему приходила в голову такая мысль, но он не мог понять, почему она оборвала их отношения так резко. Здесь должна была быть еще одна причина.

— Частично, — честно ответила она. — Я не хотела тебя ни в чем обделять.

— Мне нужна только ты, — произнес он нежно. Мне не нужен никто кроме тебя.

Рафаэлла покачала головой.

— Но это невозможно. Это было бы неправильно.

— Да почему, черт возьми? — В его глазах засветился недобрый огонек. — Почему? Потому что у тебя есть муж? Как ты можешь отказываться от всего ради человека, одной ногой стоящего в могиле, ради человека, который, как ты сама говорила, всегда желал тебе счастья и, может быть, любит тебя так глубоко, что способен предоставить свободу?

Алекс уже знал, что Джон Генри предоставил полную свободу Рафаэлле. Но у него не хватило духу рассказать ей об их встрече. Он видел, что она на пределе своих душевных сил, и ему казалось немыслимым добавлять ей лишнее волнение.

Рафаэлла его не слушала:

— Это не имеет значения. Лучше ему или хуже… здоров он или болен… до той поры, пока смерть не разлучит нас. А не скука, не удары, и не ты, Алекс… Я не могу отказаться от своих обязанностей ради этого.

— К черту твои обязанности! — взорвался он.

Рафаэлла вздрогнула и покачала головой.

— Если я не буду отдавать ему всю себя, без остатка, он умрет. Мне сказал об этом отец, и он был прав. Даст Бог, он еще поживет на этом свете.