Прекрасная ночь, чтобы умереть

— Терпение! Вы не зря двинулись с места, обещаю, но сначала мне нужно показать контекст. Поэтому я говорю, что моя мать пыталась использовать свой статус вдовы, чтобы удержать меня при себе, но у нее ничего не получилось. Потом она умерла, и я, став сиротой, оказался в полиции.

— Это просто чудо — ваша история! Однако, простите, но у меня сегодня дела. Переходите к фактам, и через два часа все это будет в печати, а так…

— Факты сводятся к одному вопросу: я понимаю, зачем вы убили Кристину Меневаль, но почему вы убили её дочь?

— Презрение, страшное презрение. Я принял их за двух лесбиянок. Я…

Последние слова застряли в горле Жозефа Жубера. Он понял ситуацию: что он только что сказал и кому… Он посмотрел на Жюльена Фабра с удивлением.

— Продолжайте, — спокойно сказал последний.

— Я видел, как Кристина ее обхаживает. Она никогда не говорила мне, что у нее есть дочь. Я любил Кристину. Я ревновал. И я очень сильно разозлился! Вы меня арестуете?

— Сначала я хочу понять.

— Понять что? Нечего тут понимать. Столько лет прошло. Я думал, что никогда больше не услышу об этой истории.

Жюльен Фабр неуверенно встал и покачнулся. Он подошел к окну, повернувшись спиной к собеседнику.

— Я хочу понять, зачем вы убили мою дочь?

Поведение Жюльена Фабра успокоило Жозефа Жубера, и ему не составило бы особого труда расправиться с этим пьяным полицейским.

Разговаривая, он подошел к письменному столу и резким движением схватил небрежно брошенный на стол служебный пистолет Фабра.

— Не двигайтесь! А теперь расскажите мне, как вам удалось добраться до меня?

Жозеф Жубер спрашивал. Полицейский отвечал с трудом, он как будто искал слова. Журналист принимал его слова за чистую монету. Жюльен Фабр был типичным одиночкой. Он проводил свое расследование в свободное от работы время. О его выводах никто не знал. И Жубер принял решение убрать его.

Он усадил его и приказал написать несколько слов для своих близких, желая таким образом проверить, правша ли полицейский.

— Что писать?

— Не знаю, попрощайтесь с ними.

Жюльен Фабр достал из кармана ручку и нацарапал несколько слов.

— «Прекрасная ночь, чтобы умереть»? Вы все поняли. То есть вы не так-то и пьяны…

— Я не пьян.

— Ну да, ну да. В любом случае, это не имеет значения!

И Жозеф Жубер выстрелил Фабру в голову. Затем он положил ручку обратно в карман мертвеца, спрятал его послание и занялся компьютером. Затем он вложил пистолет в руку своей жертвы и, приподняв голову за волосы, снова нажал на спусковой крючок. Теперь у полицейского на руках были следы пороха, и самоубийство выглядело вполне правдоподобным. Взяв у Фабра ключи, журналист отправился к нему домой, чтобы поискать какие-то компрометирующие документы. Но ему удалось найти только старую папку с газетами, в которой он узнал некоторые из своих статей.

***

— Опять это вы, Луазон! Слушайте, у меня мало времени.

— Вы читали газету, комиссар?

— Нет, у меня и других забот хватает.

— Ну, вы должны это сделать, это очень поучительно. Взгляните хоть краем глаза!

Комиссар Барде посмотрел на предложенную ему статью.

— «Смерть полицейского»? И что тут такого?

— На случай, если вы не знаете: Жюльену Фабру было сорок восемь лет. Он родился в семидесятом году, и он никак не мог быть свидетелем «Красного мая» шестьдесят восьмого года. Тогда, в шестьдесят восьмом, действительно погиб один полицейский, в Лионе, он был раздавлен грузовиком, который выкатили на улицу студенты. Но отец Жюльена Фабра не был полицейским…

Комиссар Барде сменил цвет — его привычный бледный цвет лица превратился в багрово-красный. У него даже в уголке губ потекли слюни.

— Безобразие! Я вызову этого журналистишку… Он у меня узнает, что такое публиковать всякую непроверенную ерунду!

— Терпение, комиссар, терпение, выслушайте меня: это он.

— Кто он?

— Серийный убийца.

Прежде чем комиссар успел что-либо возразить, Мишель Луазон поведал ему о расследовании Жюльена Фабра в поисках убийцы своей дочери.

— Того самого, что насиловал своих жертв, когда они умирали?

— Того самого! Я вижу, эта мерзкая деталь от вас не ускользнула!

— Все эти убийства происходили в этом районе, так что сами подумайте, знаю ли я это дело.

— Вот почему Жюльен Фабр молчал. Он поклялся себе, что сам найдет виновного. И ему это удалось!

— Это стало причиной его самоубийства?

— Его убийства, комиссар!

— Я думал, мы договорились, Луазон! Хватит уже рассказывать мне сказки про убийство…

— Жюльен Фабр довел дело до конца: он сказал мне, что вышел на след. Я лишь расшифровал знаки, которые он нам оставил. Впрочем, это, наверное, первый случай, когда полицейский расследовал собственную смерть. Есть только одна вещь, которую я не могу объяснить.

— И какая же?

— Почему он умер, он же знал, с кем имеет дело, и ему следовало бы остерегаться.

Комиссар Барде утратил свой ироничный тон и начал приглаживать свои черные усы. Ситуация совершенно ускользала от него. Он ничего не понимал…