Прекрасная Отеро

«Мне показалось, – рассказывала Каролина своему биографу, – что пришло время открыть все Пако, и я это сделала. В то же время меня пригласили выступать в «Паласио де Кристаль», где я познала первый настоящий успех. И была бы вполне счастлива, если бы Пако не проигрывал зарабатываемые мной деньги. К тому же он был уже не так ласков со мной и совершенно открыто флиртовал с другими женщинами. Поведение Пако меня очень огорчало, но, будучи темпераментной по натуре, я не скучала по спокойной жизни в Лиссабоне, потому что сентиментальной безмятежности всегда предпочитала жизнь, полную страстей, пускай и с сопутствующими ей страданиями. Я часто думала о младенце, который должен был вскоре появиться на свет, и надеялась, что мой возлюбленный будет счастлив, как и я. Но, увы, это было не так. Пако – будто бы в шутку – сделал мне несколько намеков, но я притворилась, что не поняла их. Тогда он перестал говорить об этом, но втайне от меня решил действовать. Однажды, воспользовавшись моим недомоганием, Пако отвез меня к повивальной бабке, ремесло которой состояло не в том, чтобы помогать детям появляться на свет, а чтобы отправлять ангелочков на небо. Неожиданно мне дали хлороформ. Очнувшись, я почувствовала ужасную боль и после этого несколько дней пролежала в постели. Я никогда не простила Пако этого предательства, но, поверьте, это было лишь первое из множества других предательств, ждавших меня в жизни…»

Призраки девочки Агустины Отеро

Ницца, 8 апреля 1965 года, 7 часов вечера

Все верно. Эти фантастические истории о моей юности и первых артистических успехах я поведала мадам Вальмон в 1926 году. «Чересчур трагическая история», – подумают некоторые. Да, действительно, но весьма далекая от правды. К счастью, я рано поняла, какого рода истории волнуют публику, и всегда ориентировалась на это. Людям нравится слушать маленькие романтические трагедии, кисло-сладкие искупительные драмы, помогающие представить, что они вели бы себя в подобных обстоятельствах примерно так же, как и героиня. Людей волнуют трогательные истории о несчастной любви – с несправедливостью, ревностью и местью, рассказы о несчастьях, злоключениях, невзгодах…

Напротив, истинные драмы, сопряженные с настоящим человеческим горем и описываемые порой с омерзительными подробностями, возможно, поначалу заставят слушателей ужаснуться. Но очень скоро этот ужас сменится отвращением, а потом и чувством отторжения к испытавшему эти страдания. Я не раз имела возможность убедиться в этом. В человеческом существе есть механизм, заставляющий бежать от настоящего Ужаса, дабы не быть втянутым в воронку чужих несчастий. Люди предпочитают думать, что страдающий человек сам виноват в своих бедах. Поэтому я никогда не рассказывала правды о своем происхождении. Об этом стало известно через некоторых бесцеремонных людей, но сама я никому не говорила, что в действительности Белла Отеро, или, вернее, Агустина Отеро Иглесиас, была незаконной дочерью мастера по починке зонтов из деревни Кордейра и нищенки из Вальги. У моей матери было еще пятеро детей – таких же незаконнорожденных и несчастных, как и я. Еще меньше мне хотелось, чтобы люди узнали о том, что мы жили едва ли не в сарае и спали рядом с животными, а также о том несчастье, которое со мной случилось, когда я была совсем ребенком. Это событие оставило отпечаток на всей моей жизни.

Как уже упоминалось, я рассказала мадам Вальмон, что забеременела и мне, против моей воли, сделали аборт. Это не могло быть правдой, и скоро вы узнаете почему. Сейчас я потревожу призраков, чаще всего посещающих меня в последнее время, – призраков девочки Агустины Отеро. Ну что ж, Гарибальди, я сниму черную тряпку с твоей клетки. Ты уже видел этих призраков прежде, так что можешь составить мне компанию, пока они говорят.

Когда я вызываю призраков девочки Агустины, они рассказывают историю, случившуюся в Вальге летним вечером 1879 года. Я возвращалась домой с корзинкой собранных на продажу шишек и несколькими кусками черствого хлеба, поданными мне из милости соседками, когда жестокая судьба послала мне навстречу Венансио Ромеро, двадцатипятилетнего сапожника из соседней деревни, известного в нашей округе под прозвищем Конайнас.

Сплетницы рассказывают, что он много раз видел, как я танцевала со своими подружками на улице, и поэтому поджидал меня в глухой сосновой роще справа от склона Терроэйра, на дороге, ведущей к Рекейхо. Было около полуночи, блестела луна… Мне было тогда всего десять лет.

Настоящее детство Беллы Отеро