Прекрасная пленница

– Я не лгу и не притворяюсь, а выполняю то, что ты велишь. Ты сам развязал меня, рыцарь. Если бы хотела, легко бы скатилась с кровати, вырвала кинжал, что у тебя за поясом, и вонзила в твою ногу.

– Решила напомнить мне, почему я тебя ненавижу? Не забывай, что я проявил к тебе милость, потому и развязал.

Он поднял отброшенные веревки.

– Что ты намерен делать?

Элдрик выглядел спокойным, значит, уверен, что она не попытается сбежать. Ей нужно завоевать его доверие. Сделай она неверный шаг, в следующий раз он не развяжет ее и не даст горшок. Время, что они проведут вместе, добираясь до Тауэра, надо использовать, чтобы усыпить его бдительность, заставить поверить ее словам, только тогда появится шанс сбежать. У нее обязательно получится. Она не владеет, как он, мечом, не умеет мастерски завязывать веревки, но отлично обучена исчезать прямо из-под носа и прятаться.

Глядя в глаза Элдрика, опять ставшие темно-синими, она сложила руки, прижав ладони друг к другу, и подняла. Чем он опять недоволен? Тем, что она покорно дает связать руки?

Элдрик дернул вниз ее рубаху.

– Вставай!

Веревки надавили на ссадины на запястьях, оставшиеся после того, как она пыталась вырваться. Зная, что ее боль порадует, она сжала зубы и не издала ни звука. Сейчас лучше молчать, она уже слишком много показала рыцарю, и дала понять, как сделать ей больно.

Лучница лгала, и это раздражало. Он не смог успокоиться, взбив соломенный матрас, потребовав у слуги принести пять теплых одеял и четыре подушки. Сначала он позволил Лучнице справить нужду и вновь привязал к кровати.

Потом заказал еды и питья и съел до крошки весь хлеб, сыр и внушительную миску тушеного мяса. От вина он отказался, лишь выпил эля и дал немного пленнице. Она молчала, вела себя тихо, что его вполне устраивало. Теперь Элдрик думал, что был слишком откровенен с ней, будто что-то зудело под кожей, подталкивало, решив, что сделанного недостаточно. Затем появлялась боль в сердце, тоска по погибшим товарищам.

Он схватил Лучницу, но хуже стало ему самому, он обрек себя на пребывание в одной с ней комнате, когда она так близко… У нее нет шанса сбежать, но и у него тоже. Развязав ее, он находился в постоянном ожидании, что она вскочит с кровати, выхватит его кинжал и нанесет удар.

Надо же, лекарь! Ни один лекарь не обладает такими блестящими навыками боя. Непостижимо, но он ненавидит Лучницу и одновременно восхищается ею. И еще… испытывает с трудом преодолимое влечение. Это уж слишком! Но ведь она поистине женщина невероятной красоты, он понял это, когда она скинула капюшон и посмотрела прямо ему в лицо. Он никогда не видел таких волос и глаз. Золотистый оттенок кожи, нежно-розового цвета губы… У нее великолепная фигура и сильное тело. Он видел, как напряглись мышцы ног под тонкой кожей костюма Лучницы, когда он развязал ее. Своим телом она владела не хуже лука и эффективно использовала. Кто же ее научил всему? Как? Где? На эти вопросы необходимо получить ответы. Элдрик чувствовал, что его еще ждет немало сюрпризов. Отдать ее королю было бы слишком просто.

Возможно, он поспешил принять дары суверена и заключить договор. С этого момента он начинает работать на себя. Но прежде стоит признать, что он охвачен страстью и мечтает обладать пленницей. Элдрик содрогнулся от осознания, насколько сильно это чувство, он испытывал его с самого начала, когда нес ее в эту комнату, привязывал к кровати, держал за лодыжку дольше, чем следовало… Возможно ли, что его жесткость в обращении с ней лишь следствие ее притягательности? Разум пытается все уравновесить, компенсировать таким образом излишний интерес? Если все так, может, стоит найти другую женщину и утолить желание? За пленницу не стоит беспокоиться, она крепко связана, что дает возможность потратить время на себя.

Нет. Ему претила одна мысль. Он желал только эту женщину, его влекло сочетание противоположного: силы и хрупкости, жесткости и наивности.

Поразмыслив, Элдрик понял, что не должен поддаваться чарам, это навредит делу, а у него другие цели. Пожалуй, лучше скорее выведать секреты Лучницы, а о чувствах забыть. Доставить ее в Лондон и забыть. Не будет ни удовлетворения, ни торжества победы, но поступить так разумнее.

Молчание Лучницы его радовало. Оно давало возможность не произносить слова, не вступать в разговор и не слушать ответы, а направить все силы на то, чтобы разобраться с внутренними ощущениями и подавить желание. Он не мог подобрать слова, чтобы выразить, что испытывал, когда касался женщины. Элдрик объяснял себе, что это необходимо, и одновременно корил за неспособность оставаться равнодушным. Он нервничал, когда вел ее вниз, боялся привлечь внимание, вызвать своим поведением желание у какого-то благородного болвана вступиться за даму. Однако отпустить девушку дальше от себя тоже не мог. Учитывая подготовку, она может сбежать в любой, даже самый неожиданный для него момент.