Прекрасная посланница

— А не тот ли это Сидоров, что живет у бакалейщика Фанфаронова?

— Так вы и его изволите знать? — На лице Петрова был написан живейший восторг, беседовать с Люберовым одно удовольствие, он во всех делах дока!

— Встречались, — бросил Родион уклончиво. — Давно.

Сидоров пробудил в душе его неприятные воспоминания. Как странно, жизнь бежит словно по кругу. По всем законам вероятности усатый унтер-офицер должен был отстать по дороге, затеряться в туманной дали, а он, оказывается, опять тут. И Бирон почему-то нервничает из-за польских денег, которые они с Матвеем вынули из могилы. Но здесь все чисто. И не стоит возвращаться к этой теме.

— …всемирно известная авантюристка мадам де ля Мот. Имя ее Николь.

— Подожди, я отвлекся. Кто такая эта Мот, и почему она всемирно известная?

— А как же… В Данциге она в карете с самим маркизом Монти открыто разъезжала.

Про Николь Петров рассказывал с особым жаром. Даже если мужчина имеет небольшой росточек, он все равно остается мужчиной, и женские прелести его тоже волнуют. Горячий поток слов иссяк совершенно неожиданно, Петров умолк и уставился на Родиона преданным взглядом.

— И что… эта авантюристка мадам Мот общается здесь с Шамбером? — не удержался от вопроса Родион.

— Наверняка! Только я никак не мог поймать их вместе, но они придумали особый канал для общения.

— Какой же?

Агент замялся.

— Не хочешь, не говори. В конце концов, это не мое дело.

Нет, не мог маленький агент скрыть главной правды от господина Люберова. Это дело государственное, здесь никак нельзя разнеживаться.

— Как же не ваше? — с горячностью возразил он. — Очень даже ваше. Знаете усадьбу на Фонтанной речке, которую князь Козловский торгует?

— Знаю. Был там. Советовал Матвею купить.

— Так вот в этой усадьбе они все и встречаются. Я имею доказательство, что общение нашей мамзель с Шамбером идет именно через князя Козловского.

— Через кого?!

— Не удивляйтесь так и не гневайтесь, Родион Андреевич. Это не пустые выдумки. Эту парочку — мадам де ля Мот и князя Козловского, я не единожды вместе видел. Воркуют, как голубки. Но я уверен, что в любовь они играют только для отвода глаз. Все это обычный шпионский ход.

Так вот оно что! Варвара Петровна уши прожужжала про то, что Матвей влюблен без памяти. Деву от всех скрывает, но планы имеет серьезные. А как же — дом покупает и собирается гнездо вить. И кто же у нас добропорядочная перепелочка, сладкоголосая соловьиха или, скажем, трудолюбивая ласточка? Она у нас, оказывается, кукушка-авантюристка! Ну, Матвей, ну, романтик, ну, идиот! Вечно он влипает в какие-то пряные истории! Неожиданно для себя Родион расхохотался.

— Вот что, дорогой Петров, повтори-ка мне теперь все с самого начала.

На этот раз доклад агента был выслушан с полным вниманием, Родион буквально входил в каждую деталь, и только после того, как картина в целом прояснилась, он осторожно начал увещевать Петрова, что Козловский всего лишь шалопай и бабник, но никак не «подлый изменщик».

Петров послушно кивал. Внешне казалось, что уверения Люберова достигли цели, но угадать, что на самом деле таилось в душе сыщика, было невозможно.

— Я вообще-то посоветоваться пришел, — сказал он наконец строго. — Я уже два отчета написал, но пока не отослал их по инстанции. Здесь вот какое затруднение. Во-первых, их сиятельство мне относительно Шамбера четких указаний не давали, а потому могут разгневаться. А во-вторых, и это главное, дело-то не окончено. Их сиятельство горяч сверх меры. Заарестует Шамбера раньше времени, а предъявить-то ему будет нечего. И опять же вся работа втуне.

— С отчетами нужно повременить, — перебил агента Родион. — Здесь я с тобой совершенно согласен.

Ответом на эту реплику был настороженный взгляд Петрова.

— И опять же… Трудно мне одному за всем уследить.

— Я помогу. Будем, как прежде, работать вместе, — излишне бодро воскликнул Родион и дружески ударил агента по плечу.

Внутренний голос советовал Петрову принять помощь. Уж если Люберову не верить, то самому государству веры нет. А если нет веры государству, то какой же он, прости господи, агент и фискал на службе их величества?

— Спасибо, Родион Андреевич. Я принимаю вашу помощь. Но с условием. Вы даете мне честное благородное слово, что не посвятите князя Козловского в нашу тайну. А я, в свою очередь, попридержу до конца операции мои отчеты.

— Я даю вам честное слово, — твердо сказал Люберов. — Я помогу вам поймать и уличить Шамбера, но вы из ваших отчетов вымараете имя Матвея Козловского.

— То есть отчеты надо переписать заново?

— Именно.