Читаем Прекрасная тьма полностью

Прекрасная тьма

Ками Гарсия , Маргарет Штоль

Она взглянула в телескоп, поворачивая одну шкалу, затем другую.

— Посмотри сейчас, — она отошла в сторону.

Сквозь линзы я увидел Большую Медведицу: она выглядела в точности так же, как в обычном небе, только сияла в разы ярче.

— В основном то же самое.

— Посмотри на дно чаши. На то самое место. Что ты видишь?

— Ничего.

Лив рассердилась:

— Посмотри получше.

— Зачем? Там ничего нет.

— Что значит «нет»? — она наклонилась и посмотрела в телескоп. — Этого не может быть. Там должна быть семиконечная звезда, которую Смертные называют волшебной.

Семиконечная звезда. У Лены висит такая в ожерелье.

— У Магов это эквивалент Полярной Звезды. Она указывает на юг, а не на север, что имеет особую значимость в их мире. Они называют ее Южной Звездой. Стой. Я найду ее, — она снова склонилась над телескопом. — Но ты продолжай. Уверена, ты пришел сюда не ради лекции по волшебным звездам. Что случилось?

Больше не было смысла скрывать это.

— Лена сбежала с Джоном и Ридли. Они где-то в Туннелях.

Вот теперь я завладел ее вниманием.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Трудно объяснить. Я увидел их в одном странном видении, которое не было видением.

— Как, когда ты дотронулся до дневника Мэйкона?

Я покачал головой.

— Я ничего не трогал. Сначала я смотрел на свое отражение в зеркале, а секунду спустя на меня вихрем налетели образы, будто я мчался на всех парусах. Когда я, наконец, остановился, то увидел их на аллее в нескольких шагах от себя, но они не видели и не слышали меня.

Я ходил по крыльцу взад-вперед.

— Что они делали? — спросила Лив.

— Говорили о каком-то месте под названием Великий Рубеж. Где все будет великолепно, и они будут жить долго и счастливо, если верить словам Джона, — я старался говорить без досады в голосе.

— Они прямо так и сказали, что идут к Великому Рубежу? Ты уверен?

— Да. А что? — я вдруг почувствовал тепло Светоча в кармане.

— Великий Рубеж — один из самых древних мифов Магов. Это место могущественной старой магии, берущей свое начало задолго до появления Света и Тьмы — своего рода Нирвана. Ни один разумный человек не верит в существование этого места.

— Джон Брид верит.

Лив взглянула на небо.

— Или только так говорит. Все это чушь, но чушь могущественная. Вроде убеждения, что Земля плоская. Или что Солнце вращается вокруг Земли.

Ну точно как Галилео. Кто бы сомневался.

Я пришел сюда в поисках причины, позволяющей мне вернуться в кровать, назад в Джексон и к своей жизни. В поисках объяснения того, как Лена оказалась в моем зеркале, которое не сводилось бы к тому, что я сошел с ума. В поисках ответа, который не вел бы обратно к Лене. Но нашел совершенно противоположное.

Лив продолжала вещать, не ведая об одном камне, что с каждой минутой все сильнее давил мне на грудь, и о втором, что прожигал карман.

— Согласно легенде, если пойти за Южной Звездой, в конечном счете, можно найти Великий Рубеж.

— А что если звезды там нет? — от одной этой мысли начала зарождаться другая, а за ней еще одна, беспорядочно атакуя мой мозг.

Лив не ответила, торопливо настраивая телескоп.

— Она должна быть там. Наверное, что-то не так с телескопом.

— Что если она исчезла? Галактика ведь постоянно меняется, верно?

— Конечно. И к трехтысячному году Северная Звезда больше не будет Полярной, ею станет Альрай. На арабском это означает «пастух», раз уж ты спросил.

— К трехтысячному году?

— Именно. Через тысячу лет. Звезда не может вдруг исчезнуть, по крайней мере, не без помощи серьезного космического взрыва. Так что незаметным этот процесс вряд ли назовешь.

— «Так кончается свет; не взрывом, но всхлипом», — мне вспомнилась строка из поэмы Т.С. Элиота. Перед своим днем рождения Лена никак не могла выкинуть ее из головы.

— Что ж, мне нравится это стихотворение, но наука немного барахлит.

Не взрывом, но всхлипом. Или все же не всхлипом, но взрывом? Я не мог вспомнить точные слова, но Лена записала их в стихах на стене своей спальни после смерти Мэйкона.

Знала ли она, к чему все это ведет? Желудок неприятно скрутило. Светоч стал таким горячим, что обжигал кожу.

— С твоим телескопом все в порядке.

Лив изучила селенометр.

— Боюсь, он все же барахлит. И дело не только в телескопе. Даже цифры не следуют логике.

— Осветят звезды путь сердец, — произнес я, не задумываясь, будто это была обычная старая песня, застрявшая в голове.

— Что?

— Семнадцать Лун. Ничего, просто навязчивая песня. Она как-то связана с Призванием Лены.

— Предвестница? — она уставилась на меня во все глаза.

— Она так называется? — мне следовало бы догадаться, что у песни есть название.

— Она предвещает грядущие события. Так все это время ты слышал Предвестницу? Почему ты не сказал мне?

Я пожал плечами. Потому что я идиот. Потому что мне неудобно говорить с Лив о Лене. Потому что ужасные вещи описываются в этой песне. Выбирай сама.

— Перескажи мне полный куплет.