Прекрасное чудовище

Рафаэль сворачивает на более широкую дорогу, которая извивается между холмом слева и оливковым садом справа. Когда он переключает рычаг переключения передач, его костяшки пальцев слегка касаются моего колена, вызывая волну мурашек по всему моему телу. Мои мысли мгновенно возвращаются к прошлой ночи, к тому, как он нес меня из сада. Возможно, я была пьяна, но я помню каждую деталь того, каково было находиться в его объятиях. Низкое биение во всех клеточках моего существа, от макушки до кончиков пальцев ног. Осознание каждой точки соприкосновения наших тел. Ощущение желания быть нигде, кроме его объятий.

Почему меня так привлекает этот мужчина? Я не должен был быть таким, учитывая все обстоятельства. Я должен презирать его или, по крайней мере, опасаться его игр.

Может быть, это потому, что он никогда не относился ко мне покровительственно. Он действительно слушает, что я говорю, а не просто кивает, как дурак, глазея на меня, надеясь, что, притворившись, что слушаю, мне будет легче затащить меня в свою кровать. Или, может быть, это потому, что с ним мне не нужно притворяться тем, кем я не являюсь.

Всю свою жизнь меня окружали жестокие и опасные люди. Они те, к кому я привык, и я не могу себе представить, чтобы у меня сложилась связь с каким-то приятным, скромным парнем. Я пробовал. Я действительно пытался. Ни один из парней, с которыми я когда-либо встречалась, не заставил меня почувствовать ни капли того волнения, которое я испытываю, просто сидя в одной машине с загадочным Рафаэлем Де Санти.

— Значит, ты не можешь найти для него какую-нибудь другую роль? он спрашивает.

– ВОЗ?– Я моргаю в замешательстве. О чем мы говорили?

– Ваш повар-механик.

– Ах, да. Хм. . . Игорь очень любит готовить. И печь, к сожалению, — бормочу я. – Торты на день рождения всегда пекут Игорь и моя мама. Вы не хотите знать, чем это закончится.

– Почему?–

– Потому что Игорь дает инструкции. И моя мама готовит это.

– Что в этом плохого?–

– Игорь не говорит по-английски. А моя мама знает ровно десять слов по-русски.

– Какая своеобразная семья. Он смотрит в мою сторону, его рот изогнулся в дразнящей ухмылке, которая делает странные вещи с моей женской частью тела.

Когда он снова сосредоточивается на дороге, я украдкой смотрю на его левую руку, сжимающую верхнюю часть руля. Обычно мне не нравится, когда мужчины носят украшения — из-за этого они кажутся какими-то преувеличенными. У Рафаэля три кольца — из белого золота, а может, и из платины. Два на указательном пальце и один на большом пальце. На его запястье также есть несколько браслетов-цепочек. Они не должны хорошо смотреться в сочетании с его стильным нарядом, но, как и этот обруч в ухе, они ему действительно идут.

Тыльная сторона этой руки, как и его лицо, покрыта толстыми шрамами. Я смотрю на его правую руку, лежащую на рычаге переключения передач. Еще кольца. На этом запястье еще один браслет, на этот раз с открытой манжетой. И еще хуже, чем на левой руке. Возможно, это была не автомобильная авария. Получил ли он эти оценки на одной из своих – работ– ? Неудачная попытка убийства, в результате которой он был схвачен и... . . пытали?

– Что на счет твоей семьи?– Я смотрю вверх и вперед, сосредотачиваясь на пейзаже за лобовым стеклом. – Они знают, чем ты зарабатываешь на жизнь?–

– Нашего отца убили, когда Гвидо был еще ребенком. И с тех пор, как наша мать умерла, остались только Гвидо и я. И так уже около двадцати пяти лет.

Я наморщил лоб. Я думал, что его брату около двадцати лет. – Сколько лет Гвидо?–

– Двадцать девять. Он на десять лет моложе меня. Я воспитывал его с четырех лет.

— Но это означало бы, что тебе тогда было четырнадцать.

– Правильный.–

Нет, это невозможно. В четырнадцать лет он сам был практически еще ребенком. Я смотрю на Рафаэля, на мгновение задаваясь вопросом, не трахается ли он со мной просто. Но я так не думаю.

– Как?– Я задыхаюсь.

– Решимость и упорство в сочетании с изрядной долей упрямства позволяют добиться многого. Я обещал Гвидо, что не позволю нам разлучиться. Он смотрит на меня. — И я всегда держу свое слово. Его голос звучит грубее. – Тебе следует это помнить. Таким образом, если в какой-то момент тебе придет в голову мысль сбежать, пожалуйста, не делай этого.

Я поднимаю брови. – Пожалуйста?–

– Да.– Он поворачивается ко мне лицом. – Потому что я казню твою семью, если ты это сделаешь.

Я разрываю наш пристальный взгляд и снова смотрю на пейзаж за окном. Меня не волнует, откуда у него эти шрамы. Мне плевать на Рафаэля Де Санти. Как и сказал Гвидо: я сделаю работу, а потом пойду домой.

И я никогда больше не увижу этого бессердечного человека.

* * *