Прекрасное далёко

Выражение лица у женщины было при этом какое-то спокойное, словно она говорит об обычном факте. Так что Герасимов сразу поверил в продуманность не только Светы, но и конкретно всего народа, населяющего двадцать первый век. Поверил и сделал для себя заметочку — побольше молчать, а лучше не побольше, а совсем. Как у них в классе говорили — молчи, за умного сойдешь.

— Николай, ты насчет жизни среди своих потомков не передумал?

— Нет, тёть-Свет!

— Кто? — Светка чуть не подавилась от такого резкого перехода — А, привыкаешь, это правильно. Будешь как Штрилиц. Кино про фон Штирлица видел?

— А то!

— Вот и ладушки. Семен Хотченко вчера в город поехал на своей «Газели», сегодня будет объезжать клиентов. Начнёт как обычно с меня. Давай-ка ты ему свою помощь предложишь в качестве грузчика.

— Ты Шульженко, он Хотченко. У вас что, все украинские фамилии тут носят.

— Ты вот с Украины с русской фамилией — это нормально?

— Так я русский.

— Вот и не трынди попусту! Жизнь такая, что всех перемесила большой мешалкой. То война, то коллективизация, то принудительное переселение. Да кому я рассказываю, сам в курсе.

— Не в курсе. Какое принудительное переселение? Кого?

— Опачки! Ты ж и этого не знаешь. Потом как-нибудь расскажу. Или в интеренете почитаешь. Если подключишься. Ешь быстрее, скоро «Газель» приедет.

— Что такое «Газель»? И что за помощь потребуется?

— Грузовичок карманный, на Горьковском автозаводе вместо волжанок делают. Там тонны полторы груза входит. Семену уже шестьдесят скоро, его клиентам и того больше. Он кому продукты около калитки выгрузит, а кому на крыльцо тащит, коли совсем старые. Ты пособи, разнеси заказанное по домам.

— Да не вопрос! А этот ваш Хотченко, он в рамках шефской помощи или барыжит?

— Серединка на половинку. Наценку делает за доставку, но божескую. Ему ж и бензин купить надо, и семью кормить. А без него совсем было бы кисло тут. А с твоей помощью он по времени быстрее обернётся, старикам подмога. Глядишь, заработаешь чего. Но скорее, просто чужаком быть перестанешь. Не последнее дело в наших краях.

— Да чего ты меня агитируешь! Дело полезное, опять же чужой хлеб просто так жевать стыдно. Пока хоть так буду отрабатывать.

— Святой человек — стыдно ему чужой хлеб жевать! Куда все святые девались, когда? Вроде все такие были, а только объявили по телевизору, что честным быть не обязательно — и всё. Половина сразу переоделась, половина потом, а третью половину на кладбище снесли. Остались единицы таких вот честных.

— Тёть-Свет, у тебя по математике что было?

— Что, дроби не сходятся? Вот оттого и жизнь такая, что не сходится. А с другой стороны, чего я ворчу? Старею просто, вот и недовольна. Раньше ветер дунет, подол взметнёт, у всех мужиков шеи аж с хрустом выворачивало на мои коленки поглазеть. А сейчас даже врачу в районной поликлинике на них смотреть неохота. А ему ведь за это зарплату платят!

Не так, чтобы скоро, а примерно в обед, вернее сразу, как сели кушать, с улицы загудела машина. Герасимов быстро засунул в себя котлету, не как в столовой, а классическую домашнюю и пошел за хозяйкой на крыльцо знакомиться с как бы работодателем. За забором маячил белый фургончик, в разы больше виденных в прошлой жизни тентованных УАЗов. При этом и колеса при ближайшем рассмотрении оказались несерьёзные, и места под капотом было даже меньше, чем у старичка «ГАЗ-51». Спрашивать хозяина про машину Николай зарёкся, чтоб не разрушить легенду.

— Здорово, Семён!

— И тебе не хворать, Светлана! Что это у тебя за типчик за спиной маячит? Никак подженился к тебе кто!

— Тьфу, охальник! Племянник ко мне двоюродный приехал. Кое-как добрался из Донецкой области. Показывай ему, что вытаскивать, он сам всё в дом потаскает.

— А вот это здорово! Сегодня прямо совсем с поясницей беда, не иначе к дождям. Как зовут тебя, беженец?

— Николай его зовут.

— А сам что, немой, что ли?

— Контуженный он.

— Совсем?

— Нет, говорит, но мало. И в памяти провалы.

— Это хорошо. Не в том смысле, что контуженный, а что говорит мало. Не люблю балаболок. Мужчине это не к лицу.

— Ну тогда не будешь от помощи отказываться. Возьмёшь с собой в качестве грузчика?

— Так бы не плохо, но ему платить небось надо.

— За еду поработает пока. Всё одно пока никуда не устроился. Не на огороде же мужику возиться.

— Тоже верно. А он точно не того?

— Не переживай, не накинется. Кстати, он до контузии автомехаником работал.

— Машину водишь? — вопрос был обращен напрямую к Николае, так что проигнорировать его он не мог. Поэтому, следуя легенде Герасимов утвердительно кивнул головой.

— Вот и хорошо, по ходу посмотрим, что у тебя за племянник вырос. Не шибко я верю в молодёжь, у них одни Инстаграммы-Телеграммы на уме.

— За Колю не переживай, где он вырос, там не до интернетов было.

— Это да. Я что, я с пониманием. Обижать не буду.

— Потом домой его закинь, ладно? А то заблудится.

Николай молча слушал, как его обсуждают, словно лошадь и думал, что видать на малой родине совсем невесело. Если судить по оговоркам Семена.