Прекрасное искупление

— Люблю, — уверенно сказала она, — Они говорят, что я вышла за него замуж по какой — то другой причине, а не по любви. Даже если бы это было правдой — а это не так — это просто…ну, это чертовски глупо. Если бы я увезла его в Вегас, чтоб выйти за него из — за алиби, то я бы сделала это из — за любви, верно? Разве это бы не имело, черт возьми, смысла? Разве это не было бы величайшим актом любви к кому — то? Пойти против собственных правил, потому что ты настолько сильно любишь этого человека? — Чем больше она говорила, тем злее становилась.

— Безусловно, — сказала я.

— Если бы я и спасала его, то это было бы потому, что я любила его. Нет никаких других причин, чтоб сделать такое для кого — то, не так ли?

— Не знаю ни одной такой причины, — сказала я.

— Но я не спасала его от пожара. Мы даже не были там. Это расстраивает меня больше всего.

— Нет, конечно, я все поняла. Не позволяй им испортить твой вечер. Если они хотят критиковать тебя, пускай критикуют. Ты сама должна установить правила игры. Это не их дело.

Она улыбнулась, нервно ерзая на своем месте.

— Спасибо. Я рада, что ты пришла. Приятно вновь видеть Томаса счастливым. Приятно вообще видеть Томаса, — Она улыбнулась и вздохнула, удовлетворенная, — Пообещай мне, что вы сыграете свою свадьбу здесь, чтоб у меня был предлог вернуться сюда.

— Что, прости?

— У вас с Томасом все только началось, верно? И он привез тебя на свадьбу. Это очень не — Мэддоксовский поступок для него, разве что если он не влюбился по уши, а я готова поспорить, что так оно и есть, — Она повернулась, чтоб посмотреть на танцпол, довольная, — А я никогда не проигрываю спор.

— Он не хотел быть единственным без пары.

— Чушь собачья. Вы двое не разлей вода. Вы сильно увлечены друг другом. Это видно, — сказала она с озорной улыбкой. Она пыталась помучить меня и наслаждалась этим.

— Это твой вариант посвящения? — спросила я.

Она рассмеялась и наклонилась, прикоснувшись своим голым плечом к моему.

— Ты меня подловила.

— Что вы тут делаете, сучки? — сказала Америка, протискиваясь к нам, — Это чертова вечеринка! Мы танцуем!

Она потянула Эбби а затем меня за руку. Мы присоединились к толпе на танцполе. Томас схватил меня за руку, прокрутил, и притягивал меня до тех пор, пока я не прижалась к нему своей спиной, а затем скрестил руки на моем животе.

Мы танцевали, пока у меня не начали болеть ноги, а затем я увидела, что Эбби и Америка обнимают родителей Америки и желают им спокойной ночи. Затем ушли Джек с Дэйной, и мы все обнялись с Джимом, прежде чем он ушел к себе в комнату. Трэвис и Эбби жаждали побыть наедине, поэтому они поблагодарили всех нас за то, что мы пришли, а затем Трэвис быстро увлек ее за собой.

Мы попрощались со всеми, и затем Томас повел меня по тускло освещенной извилистой дорожке, пока мы не оказались на пляже.

— Гамак, — сказал он, указав на темный предмет, находящийся в двадцати ярдах от воды.

Я сняла туфли, и Томас сделал то же самое, прежде чем мы пошли прогуливаться по белому песку. Сначала на гамак из переплетенных нитей сел Томас, а затем к нему присоединилась я. Гамак начал раскачиваться, когда мы боролись за место на нем, при этом стараясь не упасть.

— Для нас это должно быть легче, — подразнил Томас.

— Тебе, наверное, следует…

Гамак резко дернулся. Мы схватились друг за друга и застыли с расширенными глазами. Затем мы оба разразились смехом.

Как только мы уселись, об мою щеку ударилась капля дождя. Затем упало еще несколько капель, и Томас протер свои глаза.

— Это, наверное, какая — то шутка.

Дождь начал падать большими, теплыми каплями, стуча по песку и по воде.

— Я не сдвинусь, — сказал он, сжимая меня своими крепкими руками

— Тогда я тоже, — сказала я, прижимаясь своей щекой к его груди, — Почему няня Тото и Камиль обе называют тебя Ти — Джей?

— Потому что так они могли говорить обо мне, и никто не мог догадаться, что это я.

— Томас Джеймс, — сказала я, — Умно. А другая девушка тоже твоя бывшая?

Он усмехнулся.

— Нет. Она была соседкой по комнате Камиллы.

— О.

Томас уперся ступнями в песок, а затем оттолкнулся, слегка раскачивая нас.

— Это потрясающе. Я бы однозначно уехала сюда на пенсию. У меня такое ощущение…я даже не могу его описать.

Он поцеловал меня в висок.

— Это ощущение очень похоже на любовь.

Тучи затмили луну, от чего небо стало черным как смоль. Приглушенная музыка, все еще играющая в «Парусах», звучала за милю, а гости отеля поразбежались, чтоб спрятаться от дождя. Мы могли с таким же успехом быть на отдаленном острове, вдали от всех, лежа на нашей маленькой, но тихой части пляжа.

— Ощущение всплеска? — спросила я.

— Ощущение разрешения, — ответил он.

Я обняла его, и он глубоко вдохнул носом. — Я ненавижу себя за то, что говорю это, но, наверное, нам нужно возвращаться назад. Завтра нам нужно рано вставать.

Я подняла на него взгляд.

— Все будет хорошо. С Трэвисом будет в порядке. Мы избавимся от Гроува. Это все сработает.

— Сегодня вечером я хочу думать только о тебе. Завтра будет сложный день.