Прекрасное отчаяние

— Ну, нет. Но это потому, что ты превратил меня в нежелательную персону номер один в первый же день моего пребывания здесь и сделал так, чтобы все надо мной издевалась.

— Теперь над тобой никто не издевается.

— Нет, но теперь я рабыня короля университета. — Она бросает на меня пристальный взгляд. — И он даже не разрешает мне кого-то учить. Не говоря уже о дружбе.

Злая улыбка скривила мои губы.

— Действительно.

Вилки звенят о тарелки, пока мы продолжаем есть. Запах еды витает по всей кухне, и я втайне надеюсь, что он отвлечет Оливию настолько, что она тоже сосредоточится на еде и забудет, что я так и не ответил на ее вопрос.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

Я подавляю покорный вздох. Конечно, не ответил. Эта несносная девушка слишком умна для своего же блага.

Подняв взгляд от своей тарелки, я снова встречаюсь с ней глазами. Она пристально смотрит на меня, как будто пытается заглянуть в мою душу. От этого мне хочется ерзать на своем месте. А я никогда не ерзаю. Никогда. Боже, что она со мной делает?

Вздохнув, я откладываю вилку и провожу рукой по волосам.

— Ты сказала, что я богатый и влиятельный, и ты права. Я богат. Очень богат и очень влиятелен. А когда ты из такой семьи, как моя, когда ты такой, как я, ты быстро понимаешь, что все, кто к тебе приближается, всегда чего-то хотят. Некоторые люди открыто говорят об этом. Некоторые пытаются быть хитрыми. Но в конце концов все всегда чего-то хотят от меня. — Я пожимаю плечами. — Вот почему лучше держать здоровую дистанцию.

Несколько секунд она ничего не говорит. Она просто сидит, слегка наклонив голову, и изучает меня, словно пытается прочитать в моих глазах всю историю моей жизни. И снова я чувствую странное желание поерзать на своем месте.

— Звучит одиноко, — говорит она в конце концов.

Я просто пожимаю плечами в ответ.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но потом, видимо, передумывает, потому что резко берет вилку и начинает запихивать еду в рот.

Неприятные эмоции извиваются в моем животе, как змеи, но я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания, пока доедаю и наливаю себе кофе. Когда я поднимаю брови на Оливию, она тоже протягивает свою чашку.

Пар ленивыми дугами поднимается над темной жидкостью, когда я наливаю ее в кружку.

Закончив есть, она аккуратно кладет нож и вилку на тарелку, а затем обхватывает руками чашку с кофе. Я делаю глоток из своей, изучая ее. Утренний солнечный свет проникает через окна, освещая ее лицо. Благодаря этому милые веснушки на ее носу и щеках становятся еще заметнее, и мне приходится бороться с внезапным желанием провести по ним пальцами.

Она поднимает глаза и смотрит на меня.

— Что ты хочешь делать со своей жизнью?

Я моргаю. Ее вопрос застает меня врасплох, поэтому мне требуется дополнительная секунда, чтобы ответить.

— Что ты имеешь в виду? Я займусь семейным бизнесом.

— Это то, что ты хочешь делать?

— А разве имеет значение, чего я хочу?

Она пристально смотрит на меня, ее брови нахмурены.

— Да.

То, как она это говорит, как будто это самая очевидная вещь в мире, ошеломляет меня. Раньше я даже не задумывался о своем будущем. Я старший сын Хантингтонов, а это значит, что я стану во главе нашей империи. Хочу я этого или нет — неважно. Я даже не знаю, хочу ли я чего-нибудь вообще. Я знаю, что Оливия увлекается историей, но мне это чувство не свойственно. Передача нашего семейного бизнеса не является для меня бременем, но и не наполняет меня каким-то большим чувством радости. Но, впрочем, ничего другого тоже нет, так что это не имеет значения.

Как будто Оливия могла прочитать часть этого в моих глазах, она вдруг спрашивает:

— Тебе понравилась книга о Монголии?

— Да, — честно отвечаю я.

Мне показалось довольно интересным, как Чингисхану и его сыновьям удалось создать такую огромную империю. Это помогло мне лучше понять, о чем говорила Оливия, рассказывая о том, почему она любит историю. О том, как мы можем учиться на успехах и ошибках других людей.

Невероятный свет наполняет глаза Оливии при моем ответе, и она улыбается так, что у меня сердце замирает.

— Хорошо. Хочешь еще одну?

— О чем?

В ее глазах блеснул знающий блеск, и она покачала головой.

— О создании империи.

Я хихикаю, в очередной раз удивляясь ее проницательному уму.

— Конечно.

— Как насчет взлета и падения Римской империи?

— Давай попробуем.

На самом деле, если это позволит мне снова увидеть этот невероятный свет в ее глазах, я, возможно, просто прочту все книги, которые она порекомендует.

31

ОЛИВИЯ

У нас установилась определенная рутина.

Я снабжаю Александра книгами по истории, которые, как мне кажется, могут ему понравиться.

Ему понравились книги о Римской империи и ацтеках, поэтому в качестве полу-шутки я подарила ему экземпляр "Государь" Макиавелли. К всеобщему удивлению, он полюбил эту книгу. И большую часть своего времени он тратит на то, чтобы просто послушать, как я рассказываю об истории, что втайне стало моей любимой частью дня. Никому еще не было так интересно, что я могу рассказать о древних культурах, как Александру Хантингтону IV.