Читаем Прекрасны ли зори?.. полностью

Человеку, который много часов проводит под землёй, в любую секунду может понадобиться помощь друзей. Кто не может быть верным дружбе, тот шахтёром не становится.

Шахтёр постоянно тоскует по яркому солнцу, по ярко-зелёным, шелестящим на ветру деревьям. Поэтому ему особенно любы широкие улицы его городка. Ему дороги каждый цветок, каждая травинка, каждая капля дождя. Кто не замечает красот родной стороны, тот шахтёром не становится.

Мы с Иваном работали под землёй больше двух лет…

Пятый рассказ Гильфана

Как-то вернулся я домой после работы; беспечно насвистываю, кепка сдвинута на затылок. Гляжу — Халиулла-абзый сидит в беседке, после баньки услаждает себя чаем. Оказывается, меня дожидается.

— Гильфан, поди-ка ко мне, — говорит.

Подхожу.

— Садись, — говорит, а сам этак пытливо меня разглядывает.

Я сел на скамейку.

— Куда ты катишься, парень? — спрашивает дядя, пронизывая меня строгим взглядом.

Я сразу же понял, что дядя узнал, как мы с Иваном часто стали играть с сезонниками в карты, а иногда и от вина не отказывались. Однако я помалкивал. В таких случаях лучше всего помалкивать, давно известно.

— Под откос катишься, — отвечает за меня дядя. — И своего друга Ивана сталкиваешь в отвал. Если не возьмётесь за ум, ей-богу, осрамлю перед всеми людьми вас, олухов!

Я знал, что за Халиуллой-абзыем такое водится: ходит взад-вперёд перед домом, заложив руки за спину, помалкивает, будто раздумывает над чем-то, да вдруг взрывается, как перекалившийся котёл. Попадёшься ему под горячую руку в такой момент — пощады не жди. Он обычно слов на ветер не бросает: сделает, как говорит.

— Вот что, Гильфан, — произносит дядя жёстким голосом. — Даю вам обоим месяц сроку. Вы уже не дети и белое от чёрного отличить умеете. Если не возьмётесь за ум, буду разговаривать с вами иначе. Напоминать больше не стану. Ступай.

Действительно, дядя больше не возвращался к этому разговору. Неделя минула, другая. Я думал, он забыл о нём. А он, оказывается, всё это время глаз с нас не спускал. Кажется мне, даже помощников в этом деле приобрёл. Иначе откуда ему знать о каждом нашем шаге?

Уверен, что это он настоял, чтобы нас вызвали в комсомольскую ячейку шахты, хотя мы ещё и не были комсомольцами. Нас там хорошенько распекли. Вышли оттуда — будто в бане побывали. И вдобавок в стенной газете «Молния» карикатуры на нас появились. Может, никто бы не догадался, что это мы, но похожими нас изобразили, черти: сидим и в карты режемся. А около газеты толпа собралась, от смеха за животы хватаются. Мы бочком протиснулись мимо них и дали тягу.

Но на этом наши злоключения не кончились.

Накануне выходного мы с Иваном принарядились пошли в поселковый клуб. Отдохнуть хотели, повеселиться. Входим в клуб, а там уже начинался спектакль. Вначале мы не поняли, в чём дело. Но только недоумеваем, почему это все оглядываются на нас и ухмыляются. И тут Иван говорит:

— Да это же опять про нас!

Пригляделся я, прислушался. И правда, сатирическая сценка про нас! А мы-то, дурни, вместе со всеми над собой же и хохотали! Хоть бы имена изменили! Даже этого не сделали!

Поворачиваемся мы с Иваном — и ходу из клуба. А вдогонку нам взрыв хохота.

Пуще всех выводили нас из себя девчата. Мы не находили места, где могли бы спрятаться от их насмешек. Просто житья от них не стало.

В довершение всего зарплату нам дали всего несколько рубликов. Мы стали было возмущаться, но нам спокойно говорят: «Сколько работали, столько заработали». И верно, весь месяц мы трудились неважно. Поглядели мы друг на друга с Иваном да и пошли прочь. Злющие — лучше нас никто не трогай.

Пришли домой. Попросил я тётю чай покрепче заварить.

А Халиулла-абзый расхаживает по комнате, молчит. Украдкой на нас поглядывает да усы покручивает.

Как говорится, колючка к колючке — и целый стог терния вырастает. Неожиданно из Астрахани приехала мама. Дурную весть она с собой привезла. Оказывается, моего отца застали, когда он из-под полы продавал рыбу. Судить собираются. Мать умоляет меня:

— Давай, сынок, наймём адвоката. Надо спасти отца. Ведь он родной же тебе!..

Мать денег у меня просит. Дал бы, но нету. Ни копейки. На душе и так муторно, а тут ещё мать причитает и плачет. Не выдержал я.

— Поделом ему! — кричу. — Так и надо! Всё искал окольных путей, чтоб разбогатеть. Доискался!

Мать руки сомкнула у груди, на меня перепуганными глазами смотрит. А у самой по щекам слёзы катятся.

Жалко мне стало мать, пожалел я, что не сдержался и нагрубил ей. Медленно повернулся, вышел из дому. Когда у меня бывало тяжело на сердце, мне всегда хотелось увидеться с Иваном. Сейчас только он мог мне помочь.

Утром я позвонил в шахту.

— Есть срочное дело, — сказал я Ивану. — После работы приходи к нашему месту, в «Аршинку».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза