Прекрасные

Грудь к груди, бедра к бедрам и его член внутри меня. Он вонзался так глубоко, словно хотел войти в меня полностью.

Будто каждая клетка его тела требовала контакта. Как мог мужчина, настолько сдержанный и придерживающийся правил, не замечать, как сильна его жажда?

Я схватила его за ягодицы, притянула еще глубже, поощряя его словами и движениями… Мы так подходили друг другу – это звучало безумно, и я терпеть не могла эту мысль, но это было именно так; его тело подходило моему как специально вырезанные кусочки мозаики. Я с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться зубами в его плечо, потому что это озарение будто сияло над нашими головами.

Я обнаружила, что нахожусь там, где хотела бы быть всегда, и я не могла даже представить, как однажды проснусь без всех этих чувств и как будни будут сменять друг друга без этого контакта его кожи с моей, без его губ на моей шее и без его гортанных стонов у моего уха, настолько грубых, почти диких. Видеть эту грань в нем – словно пребывать в эйфории. Это все равно что наблюдать, как высвобождается спрятанное, например, у какого-нибудь премьер-министра, царя или короля.

Оргазм накрыл меня, словно откровение свыше: скрутившись спиралью внутри, он из центра разлился вниз и вверх одновременно, от чего я сначала всем телом выгнулась, а потом согнулась пополам, умоляя его при этом:

– Не останавливайся, пожалуйста, Дженсен, не вздумай останавливаться.

Но ему все равно пришлось, потому что с его телом произошло то же самое: напряженными руками удерживая меня за плечи и прислонившись лицом к моей шее, он словно сдался и победил одновременно.

Сейчас эти два состояния были схожи, но разница все равно есть. Я ее чувствовала.

Воздух вокруг нас был нагрет, и он постепенно, хотя все равно недостаточно медленно, смешивался с тем, который охладил кондиционер, и все вокруг стало холодным.

Когда Дженсен вышел из меня, мы оба тихо застонали, и, стоя на коленях между моих ног и глядя вниз, он снял презерватив и просто остался так сидеть, опустив подбородок и тяжело дыша.

У меня и раньше бывали ни к чему не обязывающие интрижки. Как и секс на одну ночь. Мужчины были милыми, отвлекающими от забот, жадными до удовольствий, и забыть каждого было проще простого.

Но сейчас все по-другому.

Я знаю, что когда стану старше, буду помнить Дженсена, и в памяти навсегда останется этот любовник из моих бостонских каникул. Запомню и этот нежный момент, прямо сейчас, когда он вымотан от любви. Может, это воспоминание вспыхнет и тут же погаснет, как искра или как звук от удара мячом по асфальту. Но оно все равно останется во мне.

Я не спускала с него глаз, когда он потянулся выбросить презерватив в корзину возле кровати. Потом вернулся ко мне, теплый и уставший, жаждущий поцелуев, которые уже стали сладкой прелюдией ко сну.

Меня не пугали наши ритуалы, но и не радовали.

Потому что Дженсен был прав: все это оказалось очень непредсказуемым.

12 Пиппа

Наш последний отрезок пути привел в Уэтсфилд, штат Вермонт, к юго-востоку от Берлингтона. Вчера мы слишком долго просидели в номерах и теперь, сонные, могли разговаривать только на совсем уж ничего не значащие темы.

Между мной и Дженсеном больше не было притворства, и это место заняло взаимное разрешение целоваться и прикасаться друг к другу, причем это больше не было игрой на публику, мы этого хотели.

Сидя на заднем сиденье, я задремала у него на плече, сквозь сон чувствуя, что он обнял меня правой рукой, а левую положил на бедро, нырнув под подол юбки. Прислонившись ко мне всем телом, он был словно уютная подушка. Еще я слышала, как он шепотом отвечал Ханне, когда она спрашивала о чем-то с переднего сиденья. И его поцелуи – время от времени он прикасался губами к моим волосам.

Но только когда он мягко растолкал меня, я по-настоящему осознала происходящее волшебство: городской пейзаж сменился пышными лугами. В свой последний расцвет перед зимой клены выстроились плотными рядами по обе стороны дороги. Она была устлана оранжевыми и желтыми листьями, вздымавшимися от ветра, когда мы проезжали мимо. То тут, то там еще можно было встретить оттенки бледно-зеленого, но в целом все вокруг было раскрашено в теплые тона с редкими всполохами красного на фоне ярко-голубого неба.

– Боже мой, – прошептала я.

Даже почувствовав, что Дженсен смотрит на меня, все равно не смогла оторвать взгляд от окна.

– Кто… Кто… – начала я, не понимая, как можно жить здесь и уехать отсюда.

– Никогда не видел, чтобы ты лишилась дара речи, – с удивлением заметил Дженсен.

– Ты знаешь меня всего семь дней, – со смехом напомнила я, когда наконец смогла отвернуться и взглянуть на него.

До чего близко. Его глаза отвлекали внимание от всего остального, происходящего в машине, особенно когда он так внимательно смотрел на меня.

– Ты выглядишь задумчивым, – прошептала я.

– А ты красивая, – ответил он так же тихо, еле заметно пожав плечами.

Не влюбляйся, Пиппа.