Прекрасные господа из Буа-Доре

Белое было в те времена цветом крестьян, которые в любое время года были одеты в полотно или грубую бумазею{132}, которые отбеливались полностью, и говорилось, что парадная одежда была в крестьянском стиле и это было в моде у самых изысканных господ.

Маркиз был довольно приятен в этом облачении, но это не выглядело как стремление выглядеть молодым человеком, он был с головы до ног украшен такими прелестными вещицами и такими забавными безделицами, его духи были так изысканны, но, несмотря на это, во всем чувствовалась благородность старинной грации и приятной добротности в их покрое, что никто не увидел бы попытки, недостойной и надуманной, не сообразной его годам, любой испытывал лишь удовлетворение от того, что он имел приятный вид и удовольствие от того, что он умеет сохранить здравый смысл.

К двум часам мальчик на побегушках, одетый по старинной феодальной моде, предназначенной для данных обстоятельств, и поставленный на угловой сторожевой башне при въезде, затрубил в старинный рог, возвестив о приближении кавалькады.

Маркиз, сопровождаемый Люсилио, направился к башне, чтобы приветствовать даму своих мечтаний; он страстно желал бы видеть рядом с собой своего наследника, но появление ребенка решили задержать до окончательного деликатного объяснения с мадам де Бевр.

Глава тридцать четвертая

Лориана прибыла верхом на прелестной маленькой лошадке, которую ее отец объездил для нее и которую она холила с отменной тщательностью.

Она была облачена также «по-крестьянски», в амазонке тонкого белого сукна, по всему полю покрытому галунами из шелка, и легкой волной кружев поверх неизменного вдовьего капюшона.

– О да! – вскричал грузный де Бевр, увидев одеяние маркиза. – Вы уже облачились в цвета вашей дамы, мой дорогой зять?

Его дочь пыталась остановить, но, когда все вошли в гостиную, несмотря на обещания, которые он давал, воздержаться от колкостей на эту тему, он все же не удержался и живо потребовал сказать, когда же свадьба.

Вместо того чтоб быть обиженным или расстроенным, маркиз был весьма доволен этим предложением и попросил выслушать его тайно для выяснения этого чрезвычайно важного дела.

Лакеи были отосланы, двери закрыты, и Буа-Доре, преклонив колена перед прелестной маленькой Лорианой, заговорил в таких выражениях:

– Дама, юная и прекрасная, вы видите у ваших ног верного слугу, для которого это огромное событие, исполненное радости и тревоги, счастья и боли, упования и опасений. Когда я предлагал, два дня назад, свое сердце, мое имя и мою судьбу, я считал себя свободным от всех других обязанностей и пристрастий. Однако…

– Неужели! мой дорогой зять! – воскликнул де Бевр, охваченный гневом и яростно сверкая глазами. – Вы смеетесь над всеми, не думаете же вы, что я тот человек, который допустит, чтобы вы отреклись от своего обещания, после того, как смертельно поразили стрелой любви сердце моей бедной дочери?

– О! Успокойтесь же, мой дорогой отец! – промолвила весело Лориана. – Вы меня компрометируете. К счастью, маркиз не поверил, что я столь капризна, что потребую прежде семи лет на размышление, теперь же мне кажется, я уже вынуждена настаивать на его слове.

– Позвольте мне сказать, – возразил маркиз, беря руку Лорианы в свою, – я знаю, моя прекраснейшая, что в вашем сердце нет и тени любви, и именно я беру на себя смелость потребовать назад свое обещание. А вы, мой сосед, посмейтесь вволю по такому прекрасному поводу, а я посмеюсь вместе с вами сегодня, так как вчера у меня было довольно причин для слез.

– В самом деле, сосед мой, – спросил добряк де Бевр, взяв его за другую руку. – Если вы говорите серьезно, как кажется по вашему виду, я не стану больше смеяться. У вас какое-то горе?

– Говорите же, мой дорогой Селадон, – добавила Лориана сердечно, – расскажите же нам о своих печалях!

– Мои печали развеялись, и если вы сохраните свою дружбу ко мне, я буду счастливейшим из людей. Итак, слушайте, мои друзья, – произнес он, немного напряженно возвышая голос. – Вы услышали позавчера пророчество – «Через три дня, три недели или три месяца вы станете отцом?»

– Ну, ладно, – сказал де Бевр, возвращаясь к своему вызывающему скуку расположению духа, – вы поверили, мой смельчак, что предсказание сбылось?

– Оно сбылось, мой сосед. И это скорее не для меня, ведь я не требовал от вас и от прелестной Лорианы семь лет ожидания и верности: все это ради моего наследника, ради моего единственного сына, ради…

Тут обе створки двери распахнулись, и Адамас с величавой осанкой провозгласил отчетливым голосом и с торжественным видом:

– Господин граф Марио де Буа-Доре!

Удивление поразило всех присутствующих, ибо даже маркиз не ожидал такого скорого появления своего сына и не знал еще, в каком наряде придется его представлять!