Прекрасные и порочные (ЛП)

– Где была твоя дерзость, когда Джек заставил тебя плакать на вечеринке у Эйвери?

– Э-э, привет?! Он моя страсть! Я не собираюсь дерзить ему.

– Блесни своей дерзостью, прежде чем блеснешь своей задницей.

– И чье это высказывание? – смеется она.

– Так говорит моя бабушка. Она глава шайки мотоциклистов в доме престарелых.

Пару минут я развлекаюсь, показывая её брату, как надувать пузыри из слюней. Кайла всё еще немного взволнована тем фактом, что Джек поцеловал меня. Я провела несколько часов, уверяя её, что это ничего не значит, но она всё ещё мне не верит.

– Все говорят, что ты выглядела потрясенной. По-хорошему шокированной. И что, черт побери, это такое? – она показывает на мою руку. Я поднимаю кошелек с узором из змеиной кожи.

– Ох, это? Я просто, э-э-э, подняла его?

– Он как будто из слащавого ковбойского фильма.

Её брат визжит и дергает мои волосы. Всё, заношу его в черный список.

– Хэй, не называй мой кошелек слащавым. У тебя есть кошелек из змеиной кожи? Нет. Даже если бы и был, твой явно не будет так крут как этот, потому что мой одновременно бесплатный и доставляющий удовольствие, я выкрала его из кармана моего заклятого врага, пока он «флиртовал» со мной.

– Ты украла кошелек у Джека Хантера? – Кайла выпучила глаза. Я покачиваю перед ней кошельком, ухмыляясь.

– Что? Думаешь, я сдамся без борьбы? Хочешь посмотреть, что внутри?

Её любопытство сражается со смятением. Но любопытство, как известно, сгубило много кошек. Она бежит стремглав ко мне. Я открываю кошелек и ожидаю что-то вроде дьявольского свечения, как обычно показывают в мультиках, но наружу выходит только ниточка и запах сосны. Внутри лежит удостоверение Джека: на фотографии он внимательно смотрит в камеру.

– Он такой горячий, – вздыхает Кайла. – У него хорошая фотография даже на удостоверении.

– Это определенно знак того, что он пришелец. Или пластический хирург. Возможно и то и другое.

– Посмотри на возраст!

Я вглядываюсь в дату, напечатанную на удостоверении, и хмурюсь. 20 марта 1989 года. Он не может быть настолько старше.

– Это не его дата рождения, – настаивает Кайла. – Его день рождения 9 января 1994 года.

Я долго многозначительно смотрю на нее, и она краснеет. Фальшивое удостоверение – отлично. Нам всем надо как-то покупать выпивку и пробираться в клубы. Это обычное дело. Я обыскиваю оставшуюся часть кошелька – пять баксов наличкой, какая-то мелочь, библиотечная карточка, естественно, он же зануда! Какие-то квитанции на цыпленка, молоко и рулетку. Обычный набор ученика школы, но неожиданно банально для парня, который говорит как клон Эйнштейна, и выглядит как реклама нижнего белья. Я ожидала увидеть запасы презервативов или, может, номер проститутки.

Брат Кайлы кричит мне в ухо, требуя конфету. Говорю ему, что нужно полить растения на улице, и он быстро убегает на кухню, извергая пузыри из слюней.

– Смотри! – Кайла выхватывает что-то из кошелька. Это стопка визитных карточек. Или, по крайней мере, я думаю, что это визитные карты. Но на них нет никаких адресов, соответственно они не могут быть визитками. Карточки насыщенно черного цвета с единственной красной полосой сверху и одним и тем же именем и номером телефона, написанными обтекаемыми красными буквами: «Джейден 894-354-3310».

– Должно быть, Джейдену очень нравится Джек, раз он дал ему столько карточек, – размышляет Кайла. Временами она такая недалекая.

– Они его, Кайла. Джек их раздает. Поэтому у него их так много.

Её рот принимает форму буквы «о».

– Но... но его зовут не Джейден.

– Это псевдоним.

– Зачем он ему нужен?

– Возможно для работы.

Она кивает. Я покусываю губу и напрягаю мозги для более ясного обдумывания. Беру одну карточку, а остальные засовываю обратно, вручая кошелек Кайле.

– Возьми. Окажи ему честь, вернув кошелек обратно. Возможно, он волнуется из-за потери – это шанс для тебя склонить чашу весов в свою сторону. Даже если весы сделаны из ненависти к женщинам и костей маленьких детей.

Она берет его, сияя.

– Спасибо!

– Эйвери всё еще злится на тебя, за то, что ты уехала с вечеринки? – спрашиваю я.

– Ох, нет. Я имею в виду, Эйвери никогда не злится, знаешь? Она просто не разговаривает с тобой. Или не смотрит на тебя. Или не признает твоего существования.

– Ах, да. Очень благоразумно.

– Мне полагалось, гм, поговорить с Реном. Он президент студенческого совета.

– Президент вашего студенческого совета ходит на пьянки? Я впечатлена.

– Он крутой, но в то же время пугающий. Очень пугающий. Он хочет поступить в Массачусетский технологический институт и не смотрит никуда, кроме твоих глаз. Ни на губы, ни на сиськи, ни даже на ресницы. Только. В твои. Глаза.

Она смотрит на меня, как будто демонстрирует, безжалостно, широко открыв глаза, и я вздрагиваю.

– Ладно-ладно. Я представила себе эту картину. Жуткие мурашки.

– Да, социально признанные мурашки. Это странно. Он дружит со всеми. И я имею в виду всех. Он смотрел весь сезон Наруто лишь для того, чтобы было о чем поговорить с клубом любителей аниме.

Я присвистываю.