Прекрасные порочные ангелы

Его взгляд серых глаз изучает меня. Морщины на лице папы стали еще глубже. Я никогда не задумывалась над тем, как он стар. И как он пережил все то, что пережил. Были причины тому, что он стал таким. Но странно, сейчас мне не хочется этого знать. Единственное чего я хочу, это чтобы он перестал винить меня и снова стал любить. Но даже без этого, я смогу жить дальше. Теперь смогу.

— Мама волнуется за тебя.

— Но ведь с ней все в порядке?

— Да. Она в порядке.

Папин водитель остановливается недалеко от пирса Санта-Моники, и отсюда я могу наблюдать за отдыхающими на пляже. Огромное колесо обозрения стоит без движения, но я продолжаю его гипнотизировать, словно оно поедет от моего взгляда.

— Линдси. — Я оборачиваюсь на его голос. — Почему?

— Что? Ты по поводу учебы? Не знаю, может просто…

— Почему ты не рассказала о Николасе.

Вся кровь разом ударяет мне в мозг и такое ощущение, что я сейчас умру от кровоизлияния.

— Я.. — пытаясь подобрать слова, из моего рта выходят лишь непонятные звуки.

— Мне все известно.

— Как долго?

— Примерно сутки.

— Как ты узнал? — я поднимаю на него глаза и больше не отвожу их в сторону.

— Примерно двадцать три часа назад произошла странная вещь. Водитель Николаса явился в Эллиоту и объявил ему, что его сын убит черной шайкой в Лос-Анджелесе. У старика случился сердечный приступ, и он вряд ли проживет эту неделю.

Закрыв глаза, я молюсь, чтобы слезы не выдали насколько, я сейчас разбита. Мне не хочется верить во все это.

— Я знаю все, Линдси, — продолжает отец. — Всю ту историю продажи наркотиков в каком-то клубе, знаю, как умер Николас. И какую роль в этом сыграла ты.

— И что теперь? — одними губами спрашиваю я.

— Я долго думал. Твои друзья — просто кучка мальчишек, которые не заслуживают решетки. Ради тебя я сделал все, что было в моих силах.

— Что именно?

Он испытующе смотрит мне в глаза. Затем протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь мне за ухо.

— Ты вправе злиться на меня. Не могу представить, через что тебе пришлось пройти, раз ты пришла к таким отчаянным мерам. — Его голос становится серьезнее. — Ты должна была рассказать. И это бы прекратилось.

Знаю, что прекратилось бы. Но как мне ему объяснить, насколько я была зла на него и на маму? Как объяснить то, что в моей жизни появился тот, кто готов меня защищать до последнего?

— Иэна это не коснется? — Мне нужно знать это конкретно. И заодно знать, что именно известно отцу.

— Так зовут этого молодого человека? — Отец потирает подбородок. — Никого из вас это не коснется. Николас мертв. Свидетелей нет. Продолжайте жить так, словно ничего и не было.

Разве это возможно? Но я цепляюсь за слова, что Иэн будет в порядке, и что свидетелей нет. Значит ли это, что отец… убрал водителя Николаса. Но я не стану задавать этот вопрос.

— Жизнь странная штука. — Отец откидывается на сиденье и рассеяно смотрит в окно. — После смерти сына я думал, что никогда не смогу больше улыбаться. Отчасти так и было. Но потом мы с мамой дали тебе жизнь, и я… — он замолкает, а я с жадностью глотаю каждое его слово. — Ты вдохнула в меня жизнь, мой ангел. Но я стал другим. Мне не хватило сил тебя простить в том, в чем ты не была виновата.

Я не буду плакать, не буду. Но моя губа начинает предательски дрожать.

— Мне жаль Николаса, — говорит отец, и мое сердце пропускает удар. — Он тоже был игрушкой в руках Эллиота. Но он был честным, по крайней мере, по отношению к тебе. Мне долго казалось, что я в нем ошибался.

О, папа, — кричит мое сердце. — Ты ошибаешься до сих пор.

Готов ли он к тому, что я скажу ему правду? Готова ли я сама произнести эти слова?

Уходит несколько минут, прежде чем я принимаю окончательное решение. Я не буду ему говорить о Николасе и Рональде. Я буду носить в себе эту правду и не стану разбивать сердца родителей. Николас мертв. Мы больше не сможем его наказать. Я знаю одно — сейчас папу сломает правда. Снова.

Слишком много тайн. Слишком много лжи и обмана в нашей жизни, и я так устала. Чертовски устала. Мне хочется забыть все, вдохнуть свежий воздух и жить дальше.

— Ты больше не можешь жить в доме чужих людей, — вдруг говорит отец.

— Но они мне не чужие, — возражаю я.

Он смотрит внимательно на меня, пытаясь понять.

— Я сам виноват в том, что позволил тебе чувствовать себя в родном доме чужой. Что же ты хочешь, Линдси?

Все что я хочу — это Иэн.

— Я хочу быть с тем, кто любит меня. У нас планы, папа. Я не уйду после всего, что он сделал для меня.

Такая откровенность его удивляет. Если честно, это наш первый откровенный разговор. Мы говорили, но в основном обсуждали мою учебу, занятия. Не более.

— Часто влюбленные видят не то, что на самом деле.

— Ты не прав. — Я качаю головой. — Нам понадобилось достаточно времени, чтобы убедиться в обратном.

Я жду, что он ответит, но это уже не так важно. Больше ни что не помешает мне заниматься тем, что я хочу и быть с тем, с кем я хочу.

— Что ж. — Папа поворачивает голову в мою сторону. — Знай, что наша дверь открыта.

Твои карты снова действительны. Между прочим, уже давно. Ты ведь не проверяла, так?