Прекрасные разбитые сердца

– Ну же, мам. Возьми трубку. – Оуэн тянет волосы, словно пытается их выдрать. – Очень плохо, что ты игнорируешь мои сообщения, а теперь переключаешь меня на голосовую.

Он останавливается и прислоняется лбом к мягкому столбику в углу ринга, подняв руку над головой.

– Не делай этого, мам. Пожалуйста. Не сегодня, – умоляет Оуэн. Он кладет трубку и кидает телефон на пол. Аппарат ударяется о бетон и ломается. – Дерьмо! – Он хватается за канаты и трясет их, затем сутулится и поникает.

Я подхожу ближе, наблюдая, как с каждым вздохом поднимаются и опускаются его плечи. Освещение в зале приглушено, из-за черных спортивных штанов и толстовки он похож на тень.

– Оуэн? – тихо зову его по имени и касаюсь плеча. – Что случилось?

Он убирает одну руку с канатов и, положив на мою, сжимает ее. Большой палец оказывается на запястье, и по моей руке пробегает словно разряд.

– Мама достала козырь. Она не хочет, чтобы я дрался, и к концу вечера я лишусь возможности участвовать в региональном чемпионате.

– Расскажи мне подробнее. Что она сделала? Я не смогу тебе помочь, если не поговоришь со мной.

Рука Оуэна соскальзывает с моей, и он поворачивается ко мне лицом. Я едва дотягиваю до его плеча.

– Ты мне поможешь?

– Зависит от того, о чем мы говорим.

Он убирает за ухо высвободившуюся прядь моих волос, и от его прикосновения по моему телу бегут мурашки.

– Ты ничем не можешь помочь, но мне приятно, что ты помогла бы. – Оуэн трет лицо. – Мама должна была приехать двадцать минут назад, чтобы я отвез ее домой и взял машину. Сегодняшний полуфинал проводится в Нэшвилле. Если я не буду участвовать, меня дисквалифицируют и я не смогу участвовать в финале.

– А что насчет Каттер? Ты можешь поехать с ней?

Он качает головой.

– Она встречает меня там. У университетской команды в пятницу вечером важная игра, и она понадобилась им на тренировке. Даже если сейчас ей позвоню, она не успеет меня забрать. – Он расстроен, и я понимаю. Я тоже не смогла бы пережить, если бы меня дисквалифицировали, не дав шанс посоревноваться. – Может, удастся попросить твоих кузенов, когда приедут за тобой?

– Они сегодня не забирают меня, – спокойно отвечаю. – Тренировка закончится часов в семь, и Кэм сказал, что может продлиться, потому что завтра нет уроков. Поэтому я сама себя привезла.

Брови Оуэна взлетают.

– Когда у тебя появилась машина?

Достаю ключи и кручу их на пальце.

– Дядя разрешил взять его джип, который он реставрирует.

– Ты должна меня отвезти, Пейтон. Я сделаю все, что угодно. Заплачу тебе или остаток года буду носить за тебя учебники. Что пожелаешь. Просто подвези меня.

– На бой? – Делаю шаг назад.

Оуэн встает на колени и складывает руки.

– Пожалуйста.

Мне хочется попасть на бой точно так же, как хочется прийти в школу головой. Но как отказать? Понимаю, в каком он отчаянии. Если бы я не могла попасть на игру, которая приведет мою команду к чемпионату, то слетела бы с катушек.

– Я не могу пойти на бой, – срываются слова.

Оуэн поднимается, наблюдая за каждым моим движением.

– В смысле, не можешь?

Снимаю с запястья резинку и неторопливо собираю волосы в хвостик. Лишь бы не смотреть ему в глаза.

– В смысле, не пойду.

– Ты можешь не ходить на бой. Просто подбрось меня, – говорит он, сменив тему. – Если Каттер не сможет отвезти меня домой, доеду автостопом и сделаю это с улыбкой. Просто отвези меня туда.

– Хорошо. Я отвезу тебя. Но внутрь не пойду.

– Серьезно? – Оуэн обхватывает меня за талию, поднимает и кружит. – Ты понятия не имеешь, как сильно я люблю тебя сейчас.

Мое сердце бьется о ребра.

Это фигура речи. Так говорят все время.

Я так говорила. Он ничего не имел в виду, но хотелось бы, чтобы было иначе. Неприятное чувство, с которым я лично познакомилась в последние несколько дней, снова расцветает во мне.

Разочарование.

Оуэн опускает меня. Берет свою сумку и снимает с моего плеча рюкзак.

– Ты спасаешь мою задницу, Пейтон. Я тебе должен.

– Идем.

Веду его по парковке к джипу.

– Хочешь, я сяду за руль? – предлагает он. – Я знаю, куда ехать. Так будет быстрее.

Я задумываюсь.

– Боишься, что я ее разобью? – спрашивает Оуэн. – Я хорошо вожу, и у меня есть страховка.

Я фыркаю.

– Если ты так отлично водишь, зачем упоминать о наличии страховки?

Оуэн похлопывает по карманам.

– Где мой…?

– Твой телефон? Ты его кинул на пол.

– Точно. Не лучший мой поступок.

– Все нормально. Я однажды выкинула в окно машины бутсы, когда мы проиграли.

Он открывает для меня дверь машины и предлагает руку, когда я ставлю ногу на подножку. Устраиваюсь на водительском сиденье и завожу машину, а он обегает ее и запрыгивает внутрь, но, когда пытаюсь переключить передачу, Оуэн накрывает мою руку своей и останавливает меня.

– Ничего не забыла? – Он наклоняется и тянет ремень безопасности через мою грудь, ни до чего запретного не касаясь. О таких жестах читаешь в романах, но в настоящей жизни никто так не делает.

Кроме Оуэна.