Прекрасные разбитые сердца

Не хочу, чтобы он ехал автостопом.

– Около девяти. А что? Ты передумала и решила посмотреть? – На его лице отражается надежда.

– Нет. Но я вернусь к девяти и заберу тебя. Бои продлятся всего два часа, а я всегда хотела увидеть Нэшвилл.

– Ты серьезно?

– Да. – Кокетливо ударяю по его руке, чем гордилась бы Люсия. – Встретимся здесь в девять.

Глаза Оуэна устремляются на то место, где я коснулась его руки. Он тянется и прижимает ладонь к моей ладони так, будто они находятся по разные стороны стекла. Переплетает мои пальцы со своими и кладет наши руки на его ногу.

– Могу задать тебе вопрос? – спрашивает он.

Вероятно, я не захочу отвечать на вопрос, который начинается таким образом.

– Забудь. Ты все равно мне ничего не расскажешь.

Девушке, которая в игре «Правда или действие» всегда выбирает действие, сложно проигнорировать вызов.

– Обратная психология? Меня настолько просто считать?

– Как раз наоборот, – говорит Оуэн.

– Что ты хочешь знать? Имя парня, с которым впервые поцеловалась? Самое худшее, что я сделала? Мой самый темный секрет? Порази меня.

– Если бы ты не взяла передышку между отношениями, а я бы не был кикбоксером, ты дала бы мне шанс?

Во рту становится сухо. Что сказать? Признаться, что меня к нему влечет и в альтернативной вселенной через секунду пошла бы с ним на свидание? Слишком рискованно отвечать прямо, нужно отшутиться или уклониться от ответа.

– Какой шанс? – предлагаю ему выход, хотя втайне надеюсь, он не направится к нему.

– При котором я целую тебя на ночь.

Втягиваю воздух и в итоге начинаю кашлять.

– Не хотел тебя смутить. – Оуэн сдерживает улыбку.

– Чтобы меня смутить, удачного подката мало. – Бросаю на него взгляд. – Готова поспорить, ты говоришь это всем девчонкам, которые не ходят с тобой на свидания.

Уголок его рта приподнимается.

– Вообще-то, их не так уж много.

– Как будто ты признался бы мне в этом.

– Обижаешь, Пейтон. Пытаешься разбить мне сердце?

Скептически смотрю на него, что довольно сложно, когда он притворно дуется.

– Не уверена, что это возможно.

Оуэн подносит наши руки к своей груди.

– Любое сердце можно разбить. Просто некоторые разбить легче, чем другие.

– Ты всегда так много флиртуешь?

– Только перед боем.

Я смеюсь. Оуэн помогает мне забыть о моих проблемах, и это приятно.

– Почему ты улыбаешься? – спрашивает он.

– Девушке нельзя улыбнуться?

Я снова флиртую.

– Если эта девушка – ты, она может делать все, что хочет. – Оуэн не сводит с меня взгляда, и мне кажется, он точно знает, о чем я думаю. – Уверена, что не хочешь пойти со мной? – спрашивает он.

– А ты не сдаешься, да?

Оуэн становится серьезным.

– Нет, если чего-то очень сильно хочу.

Глава 26 Бойцовский клуб

Я ВСЕ ЕЩЕ НАХОЖУСЬ на парковке, когда постоянный поток входящих в здание превращается в ручеек. Бои скоро начнутся. Я планировала уехать и прогуляться по центру Нэшвилля, но все еще смотрю на боковую дверь, в которую несколько минут назад зашел Оуэн.

Какой он борец? Агрессивный и всегда идет в наступление – бросается на противника в ту же секунду, как звучит гонг? Или медленный и уверенный, как марафонец, распределяет силы и в процессе изматывает противника?

Съезжаю вперед на водительском сиденье, злясь на саму себя.

Кому какое дело, как борется Оуэн?

Он борец. Больше мне ничего не надо знать. Но я не могу перестать об этом думать.

Ну все. Я иду внутрь.

Я слишком много думаю. Войду, немного посмотрю и уйду. Оуэн и не узнает, что я там была.

Открываю дверь машины, пока не передумала. Температура упала, и стало холодно.

Надо было взять папину куртку.

На пассажирском сиденье скомкана школьная толстовка Оуэна. Натягиваю ее, и меня окутывает соленый запах океана.

Почему он не пахнет голубым сыром или старыми кроссовками? Захлопываю дверь и иду по парковке к главному входу.

Устроившаяся на стуле возле входа женщина играет на сотовом в интерактивную версию «Скрэббла». Она протягивает руку, не сводя глаз с экрана.

– Пять долларов.

Нахожу в кармане смятую купюру и отдаю ей.

– Заходи. – Она показывает большим пальцем за спину. – Просто иди на крики.

Как только вхожу в двери, слышу знакомый гул – свист и крики, топание ногами и улюлюканье.

Я и забыла, как шумно на таких мероприятиях.

Смотреть бой было своего рода терапией – способом выплеснуть гнев и раздражение, замаскированные под энтузиазм в отношении соревнующихся. Именно так я чувствовала себя, когда ходила на бои Рида. Зависаю перед дверным проходом, ведущим к рингу. Проем обрамляют сломанные петли, будто кто-то сорвал дверь, что характеризует общую атмосферу арены.

Как только пересекаю порог, создается ощущение, что я воспользовалась машиной времени, перенесшей меня на бои Рида.

По периметру ринга, сделанному в форме восьмигранника, расставлены складные стулья, но на них никто не сидит. Худой паренек в красных, пропитанных потом шортах добивает противника серией ударов в ребра, далее бьет коленом в живот. Противник сгибается, из него вышибло дух. Этот бой долго не продлится.

У него открыт правый бок.

Прикройся.