Прекрасные сломанные вещи

Когда я подошла и встала рядом, она подняла взгляд и попыталась улыбнуться.

– Доброе утро, – сказала она. – На пляж?

– А пойдем, – ответила я.

Я уже начинала разбираться, что значит каждое из направлений наших ночных прогулок. Если Сьюзан просто нужна компания, она с радостью посидит со мной на крыше гаража и мы пошепчемся полчаса на холоде, а потом она пойдет домой. Если ей беспокойно, мы побродим по улицам Брайтона. Пляж же значил, что ей нужно видеть море. Ничего хорошего это не предвещало.

Брайтон был тих и недвижен, словно отдыхал перед началом новой недели. Мы дошли до берега, не увидев по пути ни единого человека. Я пошла было к лестнице, но Сьюзан остановилась у перил и, отвернувшись от моря, прислонилась к перекладине спиной. Она достала новую сигарету и тщетно щелкала зажигалкой.

– Все хорошо? – спросила я. – Ты какая-то напряженная.

– Я напряженная, потому что эта хрень не хочет зажигаться, – сквозь зубы процедила Сьюзан.

Наконец заиграло пламя, и Сьюзан приложила к нему кончик сигареты. Закрыв глаза, она медленно затянулась, но ее лицо так и осталось напряженным.

– Ты сейчас просто воплощенный стереотип, – сказала я, потому что именно это сказала бы Рози, а Рози тут не было.

С облегчением я заметила, что по лицу Сьюзан расплывается невольная улыбка. Она кинула на меня быстрый взгляд, и улыбка сменилась ухмылкой.

– Измученная душа, выдыхающая печаль вместе с сигаретным дымом?

– Нет, – ответила я. – Подросток, сбегающий из дома посреди ночи, чтобы подымить как паровоз.

Сьюзан рассмеялась.

– Какой кошмар.

Она закатила глаза, но в плечах ее не было напряжения, и она улыбалась. Сьюзан посмотрела на меня, медленно втянула воздух и выдохнула колечко дыма.

– Так вот. Я хотела поговорить с тобой про сегодняшнее утро в павильоне.

Я кивнула, не зная, что сказать. Сьюзан все молчала, и я решила спросить:

– Про подругу Сары?

Сьюзан прикусила губу и медленно кивнула.

– Она на самом деле не подруга Сары.

– Ага, – осторожно сказала я. – А кто тогда?

– Это соцработница, которую ко мне приставили.

Сьюзан смотрела в землю, и мне не было видно выражения ее лица.

– Ого, – вырвалось у меня. – Не знала, что у тебя есть соцработница.

– Конечно, не знала, – в ее голосе слышалось раздражение. – Я и не хотела, чтобы ты узнала. Не думала, что увижу ее, когда буду гулять с подругами.

– И ты соврала? – меня охватила запоздалая боль пополам с тревогой. Она солгала мне. И не в первый раз. – Почему?

– Потому что так было проще. – Сьюзан скрестила руки на груди и прижалась подбородком к предплечью.

Какая, должно быть, неудобная поза.

– Проще? – повторила я.

Мне вспомнилось, как она целую вечность молчала про Дилана. Что еще она скрывала? О чем врала? Откуда мне знать?

– Не злись, – быстро проговорила Сьюзан. Казалось, она разволновалась. – Я именно поэтому хотела с тобой поговорить, рассказать, понимаешь? Прости. Я… просто не хотелось объяснять прямо там. Ненавижу все это: всех этих соцработников и говорить с ними про то, о чем я не хочу говорить, и весь их сраный профессионализм. Ненавижу.

Она заговорила громче, взволнованнее.

– Они просто не могут оставить меня в покое, и это хуже всего. Особенно Бекка. Она старается вести себя как моя подружка, и это полный ужас.

– Да, но я-то правда твоя подруга…

Я не могла понять, почему меня это так потрясло: это ведь совершенно очевидно. Конечно, у нее есть соцработник. Было бы странно, если бы не было.

– Почему ты не говоришь со мной про это? Не жалуешься? Друзья ведь для того и нужны.

– Я не могу, – в голосе Сьюзан слышались слезы. – Не могу говорить с тобой про нее, потому что тогда мне придется сказать, почему мне не нравится с ней говорить, а это значит, мне придется сказать, что я ей рассказываю.

Я еле поспевала за ее словами.

– Потому что тогда мне придется рассказать тебе, как меня били, и что я делала, чтобы это прекратилось, и что я пыталась сделать, и как пыталась убить себя, и как папа выходил из себя и мне некуда было пойти, потому что куда мне было идти, и никто его не останавливал, вот вообще никогда, и я не…

– Боже, перестань, – прервала я ее.

Меня охватила паника.

Она выпрямилась. Сигарета у нее в пальцах вся раскрошилась; глаза дико и влажно блестели; дыхание вырывалось короткими рваными вздохами. Она отвернулась от меня и схватилась за голову. Я слышала, как она пытается отдышаться. Я чувствовала себя потерянным, беспомощным ребенком.

– Мне так жаль… – начала я. – Я сглупила. Понимаю, почему тебе не хотелось объяснять.

Она не ответила. Сьюзан по-прежнему стояла ко мне спиной, но руки опустила и теперь обнимала себя за плечи. Я видела, как крепко вдавились пальцы ей в кожу. Я пыталась придумать, что сказать, чтобы не звучало слишком уж ужасно. Наконец я не выдержала:

– Ты пыталась убить себя?

Я услышала сдавленный смех. Сьюзан развернулась ко мне и промокнула глаза рукавом.

– Боже, а я что, сказала это вслух? – Она несколько раз моргнула и шумно втянула воздух. – Совсем перестаю следить за словами, когда паникую.

Она внезапно вздрогнула и взглянула на руку.

– Черт. Похоже, обожглась сигаретой.

– Сьюз, – тихо сказала я.