Прекрасные сломанные вещи

– Знаешь эту цитату? – спросила я. – Про дождь? Что-то про то, что в каждой жизни случаются свои грозы.

– О, да на хрен такие цитаты.

Меня удивила резкость ее ответа.

– А? Почему? Разве плохие слова?

– Не, это полная хрень. Ненавижу, когда люди делают из грусти что-то глубокое и прекрасное, что-то… – Она беспомощно взмахнула руками. – Что-то глубокомысленное. Вот, да, это слово. Нет тут ничего глубокомысленного. И прекрасного. Это полный отстой. Полная жопа.

– Ну…

Она перебила меня.

– Я думаю, это способ, чтобы негрустным людям стало лучше. Вроде как они думают, что грустить – это хорошо, это помогает лучше понять жизнь и боль и все такое. Знаешь, как говорят, что дождь похож на слезы? Да пошли они. Слезы – это слезы, от них болят глаза, но остановиться невозможно. Фу. А посмотришь на отфотошопленные фотографии плачущих девушек – ты замечала, что это всегда девушки? – и они такие все хорошенькие, такие невинные, такие трогательные. А на самом деле ты сидишь вся в пятнах, и нос распух, и во рту ужасный привкус каждый раз, как вдыхаешь воздух.

– Какой вкус?

– Ну, такой. Боли. Грусти. – Она выдохнула через нос и скривилась. – Я просто говорю, что грустить – это совсем не красиво. И если люди наводят на грусть красоту, они лгут.

– То есть… То есть ты тоже лжешь?

Слова сорвались у меня с языка. Она сама напросилась.

Она посмотрела на меня со странной смесью гордости и горечи.

– Видишь, Кэдс? Я знала, что рано или поздно ты поймешь.

* * *

Я не знала, куда именно мы идем, но следовала за Сьюзан по мокрым извивающимся улицам Брайтона. Пусть она ведет меня.

Сьюзан приободрилась: свобода ночного города всегда действовала на нее. К ней вернулась энергия.

– Значит, мне приходится нелегко, – задумчиво сказала она, когда мы молча прошли минут пятнадцать. – А ты милая. А Рози какая?

– Саркастичная, – ответила я. – Милая? Серьезно? Почему мне опять достается самая скукота?

– Я тоже саркастичная, – сказала Сьюзан. – Так что она не может быть такой.

– Ну а вы тоже милые. Так что…

– Мы не милые. – Она широко улыбнулась. – Это ты милая.

Я хотела дернуть ее за волосы, но она отступила на шаг и свернула зонтик.

– Мы на месте! – пропела Сьюзан, показывая на огромное полуразрушенное здание.

Я думала, мы пройдем его. Со всех сторон дом окружал синий забор, исписанный граффити.

Я подняла взгляд.

– Что, серьезно?

– Ага!

– Думаю, я лучше пойду на пляж.

– Не-е-е… – Она потрясла головой. – Можно забраться на крышу и посмотреть рассвет. Будет классно.

– На крышу? – повторила я. Моя наигранная храбрость испарилась, и я занервничала. – Ты хочешь, чтобы мы пошли в заброшенное здание и забрались на крышу посреди ночи?

– Ага! – подтвердила она.

– Привет, меня зовут Кэдди. – Я протянула ей руку. – Похоже, мы не знакомы.

Она рассмеялась.

– Ну не надо. Ты сама сказала, что хочешь приключений. Мы можем пойти на пляж, если хочешь, но там нечего делать. И рассвета не видно.

– А тут что за приключение? – спросила я.

– Ох. – Сьюзан сразу осунулась. – Я думала, что тебе понравится. Сорри.

Она шагнула к дороге.

– Пойдем на пляж.

Искренность и внезапность ее согласия сделали свое дело. Если бы она попыталась меня убедить или пристыдить, мы бы продолжали спорить.

– Да нет, ты права, – услышала я свой голос. – На пляже будет скучно. И мокро.

Она посмотрела на меня в полном восторге.

– Правда? Отлично! Если тебе не понравится, мы уйдем.

– А что тут может понравиться? – спросила я, но все равно пошла за ней вокруг здания. – Что это вообще за место?

– Думаю, раньше тут была фабрика… – неуверенно сказала она. – Или что-то железнодорожное? Не знаю. Оно уже сто лет как заброшенное.

Она задумчиво прикусила губу.

– В интернете пишут, что забор где-то отодвигается, осталось только найти, где…

– А что, если не получится забраться на крышу?

Я последовала за ней. Сьюзан шла вдоль забора, слегка нажимая на каждую доску.

– Да нет, должно получиться. На фото cветовые люки были открыты, а значит, на крышу тоже можно пройти.

– Когда ты видела фотографии?

– А, вот!

Доска поддалась, и Сьюзан потянула ее на себя. Мы могли тут пролезть. Она с улыбкой оглянулась на меня.

– Пойдем.

Внутри было темно хоть глаз выколи. Пыльный воздух на вкус и запах отдавал разложением. Я остановилась в дверях, чтобы глаза привыкли к темноте, как вдруг рядом со мной загорелся какой-то идиотски яркий свет.

– Черт! – Я инстинктивно закрыла глаза и отвернулась. – Спасибо, что предупредила.

– Извини, – сказала Сьюзан безо всякого раскаяния в голосе. – Но ведь так лучше, правда?

Все еще прикрывая глаза рукой, я посмотрела на нее.

– Это твой телефон?

– Нет. Дурацкий фонарик на брелке. Пригодился ведь! – Она была явно довольна собой. – О, смотри, ступеньки!

– А ты не думаешь, что они рухнут под нами, когда мы будем на полпути вверх?

Сердце мне сдавила тревога.

– Не знаю. Издалека непонятно.

Как она может быть такой беспечной? Разве ей не страшно?

– Похоже на начало серии «Скорой помощи», – сказала я.

– Не переживай, – отозвалась Сьюзан с веселым сочувствием. – Сюда постоянно наведываются люди.

– Что-то не похоже.