Прекрасный белый снег (СИ)

— Так что же тогда есть реальность, — продолжил монолог Сергей. — И что мы, вообще, в ней способны изменить? Что? И вот вам мой ответ: по большому счёту ровно ничего! И одновременно всё! Удивительный парадокс, не правда ли? Именно так, и всё и ничего, в зависимости от нас самих. Мы либо принимаем всё как данность и живём здесь и сейчас, либо нам надо отойти в сторонку. И опять же, принять всё как есть и жить дальше своей жизнью. И в этом случае, смею вас уверить, реальность изменится в определённом направлении помимо нас и нашей воли, в зависимости от нашего принятия, либо непринятия сложившихся жизненных коллизий. И мне кажется, в таких, Веня, тяжёлых как ваш со Светланой случаях, только подобные решения и возможны... И ваша задача лишь в том на самом деле и заключается, чтобы сохранить именно этот короткий миг. Сегодня и сейчас. Живите сегодняшним днём, примите всё как есть, будьте счастливы сегодня и тогда вам не придётся менять реальность, она сама начнёт меняться вокруг вас, в полной гармонии с вашей, Веня, жизнью.

Сергей помолчал немного, прошёлся по кабинету, посмотрел на Веньку. — Подумайте над тем, что я сказал. Ну всё, на сегодня, думаю достаточно! А завтра поглядим, как дела пойдут. Хорошо?

— Хорошо, — машинально ответил Веня. — Поглядим.

— И не вступайте, умоляю, в тесные контакты, там у себя, в палате, очень вас прошу! Вы на днях отсюда выйдете, а сколько им здесь оставаться, даже Господу Богу неизвестно! Обещаете?

— Обещаю, — твёрдо ответил Веня. — Да мне, в общем-то, и ни к чему. Тем более, раз вы говорите завтра...

— Завтра, Вениамин, — с лёгкой укоризной произнёс Сергей, — завтра мы только поглядим! А там уже, возможно, хоть что-то и решим. Вы слишком-то, Веня, не спешите! Ничего пока не ясно!

На этой оптимистичной ноте разговор можно было считать законченным. Сергей подошёл к окну, открыл фрамугу.

— А теперь идите ужинать. Я слышал, курица сегодня. Не мешало бы вам немного подкрепиться. И не забудте горло на ночь прополоскать...

Полночи Венька ворочался с боку на бок в тяжёлом забытьи. Заснуть по настоящему ему никак не удавалось. То ли курица неправильно легла, то ли диссонанс когнитивный одолел, а может днём, на неделю вперёд выспался. В ночной тиши, под нежным воздействием таблеток мирно храпели психи, негромко тикали настенные часы, вот уже и первый трамвай прозвенел за больничными воротами, и лишь тогда он наконец забылся в беспокойной тяжкой дрёме.

Глава седьмая

Под утро Вене приснился странный сон. На чистом молодом лугу он неспешно жевал свежую зелёную травку волшебного изумрудного оттенка, в этом чудесном мире он был лошадью. Или, скорее, конём, только не молодым горячим скакуном, нет, увы! Довольно старым, пожившим уже лошаком, из тех, о которых говорят: старый конь глубоко не вспашет, но и борозды не испортит, а ещё (он осознал это особенно остро), что коней на переправе не меняют. Привязанный длинной верёвкой к одинокой березе Веня послушно и мирно пасся, мягкими губами неспешно подрывая горьковато-сладкую полевую зелень. Внимательно выбирая сладкие, сиреневые цветочки кашки и обходя горькие ростки полыни да ядовито-жёлтые, дурманящие обманчиво нежные солнечные кружочки мать-мачехи неспешными шагами он обходил свою территорию по кругу. Ему было спокойно и легко.

Неподалёку, совершенно свободно, без всяких верёвок и берёз, паслась одинокая, молодая, золотисто-гнедая кобылица. Время от времени, лениво помахавая хвостом под жарким солнцем она отгоняла надоедливых мух. В отливе полуденного света спелыми пшеничными колосьями играла на лёгком ветерке её золотая грива, а от кобыльего её, беспокойного молодого лона изливался, казалось, мягкий бронзовато-рыжий свет. Неспешной иноходью, слегка покачивая бёдрами, она медленно приближалась к Вене. "Одинокая! Красивая какая! — мелькнула вдруг у Венички шальная мысль." — И тут же ангелы, откуда они только взялись, нежно пропели в голове: — Красивая какая!!! Веня!!! Одинокая какая!!!

— Ах, ангелы, — с какой-то неясной грустью подумал Веня. — Зачем вы обманываете меня? Так не бывает, ангелы, красивые кобылицы не бывают одиноки! Просто не могут! Это невозможно! Совершенно невозможно!

— Бывает, — Веня, — бывает, — серебряными голосами отозвались тут же ангелы. — Могут, Веня! Могут! Ещё как могут! Верь нам, Веня! Верь! Возможно! Ещё как возможно!

И с этими словами исчезли где-то в звенящей синеве.

Оставалось только согласиться. Как же можно не согласиться с ангелами? И Веня шагнул ей навстречу, как в пропасть, в зелёную высокую траву.

— Ну и как тебе наша травка? — с тихим призывным храпом негромко игогокнул он. — Правда, хороша? Кстати, ничего, что на Ты? Вот так сразу...

Ах, ангелы, ангелы! Ах, если бы вы знали! Ах, этот гибкий стан! Эта тонкая, нежная спина! Длинные стройные ноги на тёмных высоких копытах! Волнующий, подобранный живот! Ах, этот хвостик! Эти гнедые, соломенные ресницы! Пшеничная чёлка, развевающаяся на ветру. О, ангелы, ангелы мои! Если бы вы знали! Если бы вы только знали! О, эти муки, о вершины наслаждения!