Прекрасный белый снег (СИ)

Весной Машуня в очередной раз от Веньки убежала. Она и раньше убегала, он даже, пару раз как минимум, выковыривал эту дурищу из-под своей машины на стоянке. Однажды она самостоятельно вышла из трамвая, пока же изумлённые Светка с Веником продирались сквозь толпу шипящих матом пассажиров, двери с прощальным грохотом закрылись. Машка осталась на снегу, снаружи, а её родители уехали. На следующей же остановке они вышли, и чтобы не ждать встречного трамвая или не разминуться случайно с Машкой, (по Светкиным словам она вполне могла побеждать и за трамваем), бегом, как молодые олени поскакали в обратном направлении. Прискакав же на место собачки своей не обнаружили. Куда могло подеваться это чудо было совершенно непонятно. Обратно в трамвай она запрыгнуть не могла: они её видели на остановке в то время как трамвай уже поехал, и по дороге она им тоже не встречалась. Когда же, наконец, Светка решилась провести небольшой опрос свидетелей, выяснилось вдруг: маленькая белая собачка минут пять назад села как взрослая в трамвай и уехала в том самом направлении, откуда они только что примчались. И Светка с Веником, как две послушные лошадки поскакали теперь уже обратно. Они ничуть не удивились, когда на следующей, той самой, где они вышли из трамвая остановке, увидали свою умную белую собачку, поджидающую видимо, очередного какого-нибудь трамвая.

С началом же весны, как и положено по жанру, их Машка загуляла. У самого подъезда, прямо на снегу, с утра до вечера стоял на вахте какой-то ободранный кобель с облезлой грустной мордой. Машка рвалась как сумасшедшая на улицу, Светка нервничала, а он, впрочем без особого успеха, гонял эту грустную кобелину со двора. Но всякий раз, выйдя из подъезда, они натыкались вновь и вновь на этого печального, не теряющего надежды верного поклонника Машули.

Закончилось всё это тем, что окончательно повернувшееся от нежных чувств животное от Веньки снова убежало. Взяла и уехала в троллейбусе: вывернулась каким-то чудом из ошейника, дунула что было сил по грязному снегу к остановке, запрыгнула в открытые двери и уехала не попрощавшись.

Не было её три дня. Светка уже не знала, что и делать, он по ночам ходил к стоянке, в надежде заглядывал под машину, высматривал её в заснеженных ещё дворах, однако все безрезультатно. Явилась она на третий день, грязная как свинья, голодная как волк и с абсолютно счастливой рыжей мордой. Несчастного своего воздыхателя на следующий же день она прогнала: без лишних объяснений вцепилась ему в холку прямо у подъезда. А уже недели через две у Светкиной любимицы появился маленький животик и понемножку стали набухать соски. По дому она теперь ходила с какой-то, немного озабоченной и в тоже время виноватой мордой, вздыхала без конца, просилась на руки, и время от времени, собираясь умирать, задом заползала сначала в кресло, а оттуда уже на низенький журнальный столик. В начале лета Машка ощенилась.

Случилось это поздней ночью, уже под утро, как всё это обычно и бывает. Почти полночи, как умалишённая, с тазиками и тряпками Светка носилась из ванной в кухню и обратно, из-под кухонного стола слышались её жалобные уговоры вперемешку со стонами и рычанием счастливой рожениницы, и когда рассвело уже совсем, он вдруг услышал тихое какое-то сопенье и поскуливание.

Машке "повезло", облезлый кобелёк выполнил свою задачу на пятёрку: она принесла сразу шестерых. Счастливую мамашу с её многочисленным потомством они устроили в большую, загодя припасённую невысокую коробку, но тщетно, Машка очень быстро перетащила своих кутят под старенький диван. И даже просто войти в кухню стало совершенно невозможным. Машка рычала и хрипела, время от времени короткими яростными рывками пыталась вцепиться в ногу, и не то что к дивану, даже и к столу не подпускала. О том, чтобы как люди, завтракать и ужинать на кухне, пришлось забыть. Послушные родители переместились в комнату, за маленький журнальный столик, попасть же в кухню они теперь могли разве что в зимних высоких сапогах.

Раз в день Светка как-то умудрялась вытаскивать мамашу на прогулку, короткую, минуты на три. Недолго думая, прямо у подъезда Машуля делала свои дела и тут же летела обратно с громким лаем. Он же за это время успевал перетащить всех шестерых в кладовку, на толстое шерстяное одеяло.

Ворвавшись в дом Маруся сразу мчалась в кухню, и не увидев под своим диваном никого, как миноискателем прочёсывая носом всё вокруг быстро обегала квартиру по периметру. Заглядывала снова под диван, коротко призывно лаяла, опять бежала по квартире, и обнаружив, наконец, щенков в кладовке, с укоризной поглядывая на Веньку, вздыхая и сопя, залезала туда уже сама. Успех, однако, бывал совсем недолог: ночью она перетаскивала своё семейство обратно, под диван.

Вскоре, на нервной почве, у Светки началась какая-то чесотка. Она стала жутко раздражительной, по поводу и без повода психовала, совершенно без причины скрывалась вдруг на крик, и всё вокруг её ужасно раздражало. В конце концов, к исходу второй недели она не выдержала.