Прекрасный дикарь

— Умоляй меня! — прорычал он, слюна летела из его рта, когда его хватка еще раз усилилась, и я задыхалась, пока он удерживал меня.

Мои пальцы потянулись к оружию, но его там не было, и я не могла повернуть голову, чтобы поискать его.

Я была вынуждена смотреть в холодные глаза своего мужа. Человека, который разрушил мою жизнь. Кто отнял у меня все. Человек, который убил Николи, человека, который был всем тем хорошим, о чем я когда-либо мечтала, а теперь его украл у меня этот гребаный мудак.

— Ты сама напросилась, — прошипел Рамон, наклонившись ниже, так что я могла видеть только эти темные глаза, в которых была бездна, в которой я собиралась застрять до конца времен.

Мое сердце колотилось так сильно, что я чувствовала его каждым дюймом своей плоти. Оно отбивало последние удары, борясь изо всех сил, чтобы продолжать жить, но кислород больше не поступал в мою кровь. У меня оставалось мало времени, чтобы исполнить клятву, которую я дала Николи, уничтожить это чудовище за то, что оно отняло его у меня.

Я вцепилась руками в простыни, цепляясь и дергая их, а глаза Рамона голодно загорелись, когда он увидел, как я начинаю проигрывать эту борьбу. Где-то вдалеке грохотали выстрелы, но я не могла сосредоточиться на них, чтобы понять, что они означают.

— Посмотри на меня, — промурлыкал он снова. — Посмотри на мужчину, который владеет тобой.

У меня заложило уши, и темнота заслонила мое зрение. Мои легкие жаждали воздуха, а тело становилось тяжелым. Я не могла умереть, не забрав с собой Рамона. Если загробная жизнь существует, он должен гореть в ней до конца вечности. А если нет, то я должна была сделать так, чтобы он страдал, чтобы он заплатил за то, что сделал с Николи. Но надежда на это рушилась с каждой секундой, и мое сердце разбивалось все сильнее, а силы в моем теле уходили. Я мечтала о жизни с моим горцем рядом, смела надеяться, что счастье может принадлежать нам обоим, что я смогу познать мир, где в тени не таятся враги, никто не стремится завладеть мной, никто не желает видеть мою кровь. Где были только я, он и море возможностей. Но его не было. И теперь я не могла даже отомстить за него, чего он так сильно заслуживал.

Слезы катились у меня из глаз из-за потери его, всего того, что у нас могло бы быть, победы Рамона, победоносности зла. Я надеялась только на то, что Николи ждет меня за пределами этого жестокого и грубого мира. Что, возможно, для меня еще есть место, где нас ждет покой.

Мои пальцы коснулись пушистого края полотенца, и в помутнении рассудка мне удалось заставить себя потянуть за него, притянуть ближе, чувствуя, как мягкий материал подается под моей ладонью. Затем что-то острое и холодное коснулось кончиков моих пальцев, и последний луч надежды нашел меня в бесконечной темноте.

Я еще раз дернула полотенце, и осколок стекла скользнул в мою ладонь. Я обхватила его пальцами, когда мои глаза закрылись, а Рамон тяжело дышал над моим лицом.

Его хватка ослабла, когда он решил, что я мертва, и во мне зашевелился зверь.

Я выдохнула в тот же миг, метнув руку в его сторону, и осколок вонзился в мягкую плоть, заставив его застонать, когда он отпрянул назад. С надеждой я рванулась вверх, выдернула осколок и ударила снова. И снова. И снова. Кровь забрызгала меня, когда он рухнул на кровать, а я вскарабкалась на него.

Он все еще боролся, нанося удары, пытаясь сбросить меня, но я обхватила его бедрами за талию и закричала, нанося удары и удары, впадая в жажду крови, мстя, уничтожая последнего демона и освобождаясь в тот же миг.

— Пожалуйста, нет — пожалуйста! — взмолился Рамон, когда я снова погрузила в него стекло, моя рука кровоточила там, где я так крепко его сжимала. Я даже не чувствовала боли, когда без жалости вгоняла в него осколок. Он не предложил Николи ничего, и я окажу ему такую же любезность.

Он должен был знать, что этот день настанет. У людей, заковывающих монстров в цепи, была только одна возможная судьба. Рано или поздно они становились жертвами их когтей и зубов.

Глава 46

Николи

На верхней палубе царил хаос резни и кровопролития: со всех сторон раздавались выстрелы, люди лежали мертвыми или умирали на блестящем полу и кремовых кожаных сиденьях, заполнявших открытое пространство на вершине лестницы, которую мы использовали для укрытия.

Но несмотря на то, что от ответного огня картеля у меня звенело в голове, а пульс бешено стучал в ушах, поверх всего этого я услышал один звук, который разорвал меня на две части. Крики Уинтер были полны страха, ярости, боли и гнева, и мои мышцы напряглись, когда мой взгляд остановился на двери в задней части яхты, откуда они исходили.

— Прикройте меня, — рявкнул я своим братьям, готовясь промчаться сквозь эпицентр бури, чтобы добраться до моей дикарки. Что бы ни происходило за этой дверью, это не могло ждать, и я не хотел оставлять ее страдать без меня ни на секунду.

Энцо схватил меня за плечо, оттаскивая с дороги. Он тяжело дышал, по его щеке текла кровь, которая, я был уверен, ему не принадлежала, а выражение его глаз говорило о том, что он живет ради этого.