Прекрасный дом

На заре нашего столетия в России внимательно следили за событиями в Трансваале и Оранжевой Республике. «Ниву», «Родину», газеты со сводками о боях под Ледисмитом, Кимберли, Мафекингом читали даже в самых глухих уездах Российской империи. В губернских городах и обоих столицах лучшие артисты устраивали концерта в пользу раненых буров. Песню «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне» можно было услышать даже там, где несколькими месяцами раньше лишь краем уха слыхали, а иногда и вовсе не подозревали о существовании такой страны. Шарманщики, знавшие прежде только «Разлуку», разнесли новую песню по всей бескрайней Руси. А предприимчивый петербургский трактирщик даже назвал свое питейное заведение у Царскосельского вокзала словом, которое было у всех на языке, — «Претория».

Воевать в Южную Африку отправились добровольцы из Москвы, Привисленских губерний, с Кавказа.

Всеобщее сочувствие, которое проявлялось к бурам, не только еще больше убедило бурский народ в правоте его дела; оно изменило отношение к Африке в целом — теперь там замечали не только природу, но и людей. Война стала важной вехой в создании новых представлений о Южной Африке, да и обо всем Африканском континенте. Это хорошо выразил в своих воспоминаниях К. Паустовский:

«Англо-бурская война была для мальчиков вроде меня крушением детской экзотики. Африка оказалась совсем не такой, какой мы воображали ее себе по романам из «Вокруг света»… Сейчас, хотя мы и были мальчишками, мы понимали, что страдания и борьба за человеческое право вторглись на огромный черный материк, где до тех пор, по нашим понятиям, только трубили мудрые слоны, дышали миазмами тропические леса и бегемоты сопели в жирной тине великих неисследованных рек. До тех пор Африка существовала как земля для путешественников, для разных Стенли и Ливингстонов».

Поначалу белые увидели в Африке только белых — подобных себе. Их страдания и борьба были понятнее. Но это уже явилось ступенькой, приближающей к африканцам, к мысли о том, что они тоже люди и также достойны внимания. И добровольцы, которые отправлялись из Европы на юг Африки, думая о судьбе буров, постепенно начинали проявлять интерес и к африканцам.

Существует мнение, что, не будь восстания Бамбаты, неизвестно еще, сумело ли бы английское правительство договориться с бурской верхушкой и создать в 1910 году свой новый доминион — Южно-Африканский Союз. И оно, пожалуй, не лишено основания.

Крайняя враждебность буров к англичанам, еще не утихшая а период между войной и началом восстания, показана Коупом в первой же сцене встречи англичанина Тома Эрскина с Черным Стоффелем и Линдой. Даже тут — между людьми, которые раньше были близки друг другу, — встал «зловещий призрак». И у Линды, которая провела много месяцев в британских концлагерях, к мечтам о Томе «примешивалась смутная мысль о том, что он англичанин, заклятый враг, и временами ей казалось, что она совершает тяжкий грех, продолжая его любить».

Южная Африка в эти годы напоминала пороховую бочку с поднесенным к ней зажженным фитилем. Все небелые народы, составлявшие восемьдесят процентов населения страны, ненавидели господство белых. Буры же, составлявшие большинство местных белых, сами готовы были восстать с минуты на минуту.

Конечно, бурский народ был обескровлен войной 1899–1902 годов. Но эта война лишь усилила ненависть к англичанам. Буры не могли простить Англии многого, и прежде всего концлагерей, созданных во время этой войны — впервые в истории человечества. Туда были согнаны сто двадцать тысяч женщин, детей, стариков, и двадцать шесть тысяч в этих лагерях погибли.

Британская опора в стране казалась крайне шаткой. Поэтому английским властям необходимо было добиться от буров согласия на сотрудничество, на создание нового доминиона. Надо было перетянуть на свою сторону хотя бы верхушку, хоть часть этого народа, чтобы не бояться взрыва в любой момент. Но буры категорически отказывались от сотрудничества или шли на него крайне неохотно.

Заставить буров пойти на сговор с Англией могло лишь восстание африканцев. Британские власти это превосходно понимали.

Еще во времена англо-бурской войны по молчаливому обоюдному согласию ни одна из сторон не прибегала в широких масштабах к помощи африканцев. Считалось, что это война между белыми. Правда, англичане в своих целях использовали особую неприязнь африканцев к бурам. Ведь буры дольше жили в стране, причем в основном в сельской местности (в противоположность британцам, жившим главным образом в городах), больше сталкивались с африканцами и использовали более примитивные методы эксплуатации — вплоть до рабовладельческих.

Английские власти во время войны давали туманные обещания африканцам, будто в случае победы их положение улучшится. И в особенно критические для себя моменты все же обращались к помощи африканцев. В один из таких моментов мог пасть и отец Линды — от зулусских ассагаев, направленных англичанами.