Прекрасный Грейвс

Дом наклонился ко мне и стукнул по колену.

– Это то самое платье, в котором мама пошла на первое свидание с папой. Она думала, что потеряла его навсегда.

Ком встает у меня в горле. Какой же потрясающий поступок! Джемма чуть не упала, когда потянулась, чтобы обнять младшего сына. Дом же передает ей маленькую зеленую коробочку. Улыбка у него извиняющаяся.

– Что ж, мой подарок явно не из разряда «в самое сердце»…

– А ну замолчи. Не надо превращать все вокруг в соревнование, – отвечает ему мать.

Слова плавно вытекают из нее. Как будто говорила их сотни раз. Так и знала! У этих двоих завязались многоярусные, непростые отношения, в которые мне лучше не совать свой нос.

Она разворачивает белый атласный бант, улыбаясь своему старшему сыну. Дом краснеет и опускает голову. Джемма разворачивает коробку и вынимает оттуда жемчужный браслет с замочком. Он восхитителен. Такой элегантный и сдержанный. Но его подарок не такой личный, как платье, которое было на ней в тот знаменательный день, и Дом это знает.

– Прости, что он не такой, как… – Он неловко почесывает свою небритую с ночи щетину.

– Доминик! – Джемма взволнованно вздохнула, надевая браслет на запястье. – Да что с тобой такое? Он выглядит просто чудесно. Ты так усердно работаешь, столько часов, что я удивляюсь, как ты вообще успел мне что-то купить.

Она спешит его обнять. А пока Дом с мамой обнимаются, мы встречаемся глазами с Джо. Он заговорщически ухмыляется. Внезапно мне захотелось уделить ему побольше времени. Наедине. Пускай это причиняет мне боль. Скорее, даже убивает изнутри.

– Впрочем, я думаю, что смогу превзойти Джо в плане подарков. – Дом хитро подмигивает своему младшему брату. – Потому что я приготовил для тебя кое-что еще.

– Так, так, так, здесь становится интересно. – Брэд устраивается поудобнее, скрещивает ноги на журнальном столике. – Ты только не забудь, Джемма, что на балет водил тебя я. Эти парни пытаются повысить ставки, а все, что ты обнаружишь в моем конверте для тебя, – это подарочная карта в обув-ной Nordstrom.

– На самом деле, следующий подарок не для мамы. – Дом встает с места. – Хотя… кто-то скажет, что он и для нее тоже.

Мое сердце забилось быстрее. Я вдруг забываю как дышать. Нет, нет, нет. Хуже всего то, что я раньше других понимаю, что сейчас произойдет. Уже могу предугадать следующий шаг Дома. Я легко распознаю язык его тела.

Он опускается передо мной на одно колено прямо посреди гостиной своих родителей.

Хочу застрелиться.

Я закрываю глаза, мысленно представляя, как отреагирует папа, когда я скажу ему, что помолвлена. А мама не придет на свадьбу. Представляю, как однажды Пиппа услышит об этом вскользь и скажет: «Она что, вышла замуж за папика? Может быть, я все-таки никогда не знала ее до конца». Я уже думаю о нашей будущей жизни в пригороде. О внедорожниках Honda, рассчитанных на три детских кресла. Я задумываюсь о двойных свиданиях с Джо и девушкой – «изюминкой недели». Думаю о занятиях кулинарией, каллиграфией и лепкой из глины.

Потом я вспоминаю, что я вовсе не обязана говорить ему «да».

Но я должна. Я вынуждена сказать «да», потому что Дом выбрал меня в то непростое время, когда никто другой не смог помочь мне. Вынуждена, потому что Дом в моей жизни налаживает все. Потому что он разглядел всю мою подноготную, всю мою слабость и неуверенность и в итоге остался со мной. Да и потому что Дом и сам далеко не в порядке. Ему нужна моя помощь, чтобы пережить то, что с ним произошло. Его часики на этой земле тикают, он вот-вот взорвется. А я так просто это не оставлю.

Но все эти вещи не способны сравниться с реальной причиной, по которой я не могу возразить ему – а именно потому, что его предложение руки и сердца так открыто. Я просто не могу отказать ему в присутствии его семьи.

– Линн, – он прочищает горло, – понимаю, что мы знаем друг друга всего лишь несколько месяцев, но за это время я испытал нечто большее, чем за всю свою жизнь. Я влюбился, обрел подругу, узнал от нее, кто такой Чубакка, создал воспоминания еще более ценные, чем ностальгия по детству на Мысе, – и все это благодаря тебе.

Джемма заворковала. Я с трудом заставляю себя раскрыть глаза. Все, что я вижу, это Дом и надежда, написанная на его лице.

«Будь честна с собой», – произносит мама в моей голове.

«Будь пожестче», – дополняет ее слова Пиппа.

Но голоса настолько приглушены, что я их почти не слышу.

– Эверлинн Беллатрикс Лоусон… Господи помилуй, как же я без ума от этих инициалов! Звучит так по-особенному, – Дом засмеялся. – Окажешь ли ты честь и совершишь ли ради меня то, о чем когда-то предупреждала меня? То самое, что на 99,9 % не произойдет, а именно – согласна ли ты выйти за меня замуж? Просто, детка, я всегда верил в чудеса, а ты для меня те самые 0,1 %.

На мгновение мир затихает, прежде чем я наконец произношу:

– Да.

И прозвучало оно совсем негромко, неуверенно, с болью, но все-таки прозвучало.

У меня нет другого выхода. Он ставит меня в тупик. Как бы я отказала ему на глазах у всей семьи?